Мальчик-убийца

Максим Зверев впервые познакомился с Тарасом Мазуром еще во время первого, «оранжевого» Майдана, когда во втором туре президентских выборов президентом объявили не Виктора Ющенко, а Виктора Януковича. И на Майдане Независимости, а также на главной улице Киева Крещатике сторонники «оранжевого» Ющенко стали ставить палатки и, таким образом, протестовать против, по их мнению, сфальсифицированных результатов выборов. Тогда бывший сержант спецназа оказался на Площади Независимости, чтобы помочь своим друзьям — ведь ожидался разгон палаточного городка милицией. А кто, как не он, сержант Зверев, знает тактику действий спецподразделений при разгоне демонстрантов? Вот и пришел на Майдан. Где остался до конца. До победы.

В тот раз Зверь попал в зону ответственности УНА-УНСО. Познакомился с Русланом Зайченко — одним из политзаключенных, кто был осужден по «делу 9 марта»[88], и с Тарасом Мазуром. Подружился с ребятами, ставил с ними новые палатки, охранял их, таскал дрова, стоял в оцеплениях… Тогда не возникал ни у кого вопрос — на каком языке общаться. Макс говорил на русском, его новые друзья — на украинском. Все прекрасно понимали друг друга и не было разницы — русский или украинец. Была общая цель, общая страна и все вместе ее защищали, как могли. А сейчас у каждого из них — своя Украина. В одной из них тех, кто говорит на русском языке, сделали врагами… И Тарас Мазур сегодня для Максима Зверева — злейший враг. Как и наоборот.

— Ну, шо, Тарас, помогли тебе твои американцы? — почти что по классике спросил Максим.

Двухметровый худой Тарас, за что, кстати, и прозвали его Тополем, почти как нашкодивший подросток, шмыгнул носом, застегнул штаны и шагнул из дощатого строения наружу.

— А тоб╕ тво╖ рос╕яни допомогли, я бачу? (А тебе твои россияне помогли, я вижу?) — вопросом на вопрос ответил он.

— Ну, вот нашел время для политинформации. Вы даже на толчке спорить будете о том, кто больший патриот Украины. Что, вовремя приспичило? И хорошо, а то бы в штаны наложил, когда мы твоих побратымов к вашим Небесным сотням отправили, — не выдержал Каланча.

— Якби я б зараз був з╕ збро╓ю, ми б побачили, хто з нас всереться. (Если бы я б сейчас был с оружием, посмотрели бы мы, кто из нас обосрется), — огрызнулся Мазур.

— А чего ж ты, голубь, без оружия, а? Вы ж без автомата обычно и в сортир не ходите, все боитесь, что вас Путин в сортирах замочит. Но, скорее всего, местных боитесь, которые вам горло перегрызть готовы за то, что вы с их домами, с их семьями сотворили, — разозлился Зверь.

— Це т╕ сепаратисти, як╕ до Рос╕╖ налаштувалися? Так вони отримали, як зрадники те, що заслуговують. (Это те сепаратисты, которые в Россию намылились? Так они получили, как предатели, то, что заслуживают), — Тарас отвечал заученными фразами, даже не думая о том, что сейчас он стоит перед этими самыми «предателями».

— Тарас-Тарас, а вроде ж башка на плечах есть, институт закончил, уже взрослый мужик, не малолетка какой. Ты ж должен понимать, что вот ты сейчас здесь воюешь, а твой Порошенко и вся эта свора на этой войне наживаются. Миллионы на вашей крови зарабатывают. Для того и затеяли бойню эту, а америкосы радостно ладошки потирают. Еще бы — украинцы друг друга убивают, территория освобождается… Неужели ты не понял, что ты — самый настоящий оккупант, каратель? Тебя сюда кто звал? Ты же родом из Ивано-Франковска, жил в Киеве, чего ты сюда, в Донецк приперся? — Макс понимал, что это абсурд — полит-дебаты во время боя, но остановится не мог.

— Знаешь, Максим, ты все равно не поймешь, — вдруг на русском языке заговорил Тарас Мазур.

— О как! На русском начал говорить. Интересно, давай, почему это я не пойму? — удивился Зверь.

— Да потому, что ты — русский. Ты в Украине — чужак. Вы все, русские, кто живет в Украине — чужие здесь. Ехали бы все в Рашку свою, нам бы легче стало! — ощерился «правосек».