Мальчики-мальчишки

– Оно очень точно отображает настроения нынешней власти. Поэтому-то власть и отгородилась от народа, как от чумы, телохранителями да эскортами с мигалками, так что к ней и на кривой кобыле теперь не подъедешь. А к местному бандитскому авторитету, которого ты с детства знаешь, как облупленного, подойдёшь, изложишь свою проблему без справок и квитанций: помоги, мол, чем можешь. Поможет – спасибо ему, откажется – переживём и это. А что делать? Это в Москве население постоянно обновляется и мигрирует, так что не каждый и соседей своих знает. А у нас-то все друг про друга знают: кто чьи дети, у кого какие родители. Все живут всю жизнь на одном и том же месте, в одних и тех же домах, с одной и той же семьёй. И криминальный авторитет этот, может быть, рядом, через дорогу, живёт, и к нему не надо несколько дней в очереди сидеть, несколько мешков разных документов да заявлений собирать. Зачем, в самом деле, так далеко бегать и отвлекать важные госучреждения от высоких мыслей, если можно вот так просто решить проблему, требующую решения сейчас, а не к следующей тысячелетке? Удобно, что и говорить. Хотя и опасно. Но другого-то выхода нет. В наш утилитарный век, когда оценка всех явлений жизни производится только с точки зрения их полезности и возможности служить средством для достижения какой-либо выгоды, когда сама современная этика считает пользу и выгоду основой нравственности и главным мерилом поступков человека, уже как-то и не скажешь точно: кто бандит, а кто так себе, только собирается им стать. Вот видят все, что этот человек – подлец, но с хорошей зарплатой. И он уже не таким подлецом видится. Или дурнушка, но с квартирой в областном центре, уже почти красавицей кажется. Обманул её кто-нибудь, женился не из любви к ней, а чтобы получить прописку и жилплощадь в её квартире, и такого типа уже никто не осуждает. Наоборот, скажут: молодец, ловок, своего не упустит, таким сама судьба благоволит! То есть все открыто ищут не любовь и расположение, не дружбу и уважение, а только выгоду и пользу. Иногда самого приземлённого свойства: пожрать, переночевать хоть где-нибудь, урвать деньжат, чтобы затем совершенно бессмысленно их просадить. И вот простые люди видят, что власть в некоем городе совершенно бесполезна. Что она сделала за последнее десятилетие? Ни одного дома не построила, ни одной дороги не проложила, предприятия все разорены и разворованы – вот и все её «дела». То есть сидит в администрации совершенно бесполезное сборище. И в то же время местный криминальный воротила две дороги в городе заасфальтировал, чтобы ему было удобнее на федеральную автотрассу выезжать, новый корпус к больнице построил, где его с того света местные врачи вытащили после того, как его машину взорвали. Вроде как для себя всё сделал, но, с другой стороны, и городу польза. То есть так получается, что он полезней городу и людям, чем какие-то совершенно бесполезные чиновники, жирующие на налоги трудящихся. Все видят, что он бандит, и бандит матёрый, опасный, но в то же время в нём больше проку, чем ото всех этих болтунов, которые свои полномочия на разговоры о любви к Родине потратили. И если его милиция за что-нибудь прихватит, то ни один свидетель против него показаний не даст. И даже не потому, что его архаровцы потом этого свидетеля порвут, а сами же местные жители его укроют: «Он фабрику к рукам прибрал, а теперь там хотя бы двадцать рабочих мест имеется, в отличие от госпредприятий, где камня на камне не осталось! А если его посадят, то кто нам котельную отремонтирует, от которой и его дом отапливается?!».

Вот так думали люди, а не думать они не могут, потому как «я мыслю, следовательно, существую», и придумали, как им выжить при новых порядках, как им самим себе объяснить нынешнее положение дел. А государство резко перестало нуждаться в этих думающих и даже никогда не думающих людях. Люди долго не могли в это поверить, оставшись один на один с матёрыми бандитами и равнодушными чиновниками. В конце концов, они не то чтобы смирились, а тоже перестали нуждаться в государстве, выработали свою философию и научились жить так, чтобы не беспокоить государственную власть насущными проблемами, которые та не считает важными и значительными, а больше думает о своём престиже и ещё Бог знает о чём.

Да, всё меняется: и политика, и нравы, и культура. Но только человек не претерпел никаких изменений: он также в подлости видит подлость, даже если ему в оба уха будут кричать, что именно такими и должны быть настоящие business и politik. Людям всегда трудно, если их воспитывают на одних ценностях и идеалах, а жить приходится при совершенно других.

И мне вспомнился тут диалог Вершинина и Тузенбаха из «Трёх сестёр»: