Мальчики – налево, девочки – направо

Соискательница смутилась. А вот Николай Ефремович неожиданно оживился и повеселел. Фотографии его голой жены, снятой в разных ракурсах, сменяли друг друга. Мужчина любовно поглядывал на них, а также внимательно следил за реакцией Майи.

Бедняжку пронзила догадка: он извращенец. Николай Ефремович возбуждается, когда посторонние люди смотрят на его обнаженную супругу.

Майя почувствовала гадливость. Сославшись на срочную встречу, она извинилась и покинула кабинет. Щеки ее горели. Секретарь в приемной сочувственно на нее посмотрела. Без сомнения, девушка догадывалась, что произошло в кабинете.

Так вот она какая, эта «маленькая странность» – демонстрировать окружающим свою голую жену! Интересно, как часто господин Денисенко проделывает этот трюк с сотрудниками фирмы? Наверное, несчастный персонал уже успел изучить каждый изгиб ее тела. Майя стремглав бросилась в туалет, чтобы смыть с себя эту мерзость.

– Значит, на работу вы передумали устраиваться? – сделала я вывод.

– Конечно! – воскликнула Майя. – Изо дня в день лицезреть эту голую бабу – я что, сумасшедшая?! Тем более что у нее не такое уж и красивое тело: правая грудь заметно больше левой… Вуайерист проклятый!

– Мне кажется, такие извращенцы, как Денисенко, называются не вуайеристы, а как-то по-другому, – заметила я.

– Да козлы они называются! Просто козлы! – И Майя в который раз принялась ожесточенно мыть руки.

Я вздохнула. Похоже, моя надежда на мужчин в возрасте несколько преувеличена. Старые пердуны отличаются от молодых вонючек только накопленным опытом.

Глава 23

Асю Дмитриевну я узнала сразу, едва вошла в комнату. Впрочем, не будь даже у меня ее портрета, я бы все равно не ошиблась: за дверью с табличкой «Сувенюр» обнаружились всего две женщины, одна – совсем молоденькая, а вторая – зрелых лет.

– Вы хотите заказать рекламу? – с надеждой кинулась ко мне та, что моложе.

– Нет, я к Асе Дмитриевне, – была вынуждена я ее разочаровать.

Бизнесменша строго спросила:

– Вы по какому вопросу?

– По личному. Я от Вячеслава Георгиевича… – загадочно пропела я.

Уловка сработала. Выражение лица Аси Дмитриевны мгновенно изменилось, оно стало еще более холодным и отстраненным. Женщина отложила ручку и обратилась к помощнице:

– Олеся, ты когда хотела ехать на фабрику за образцами?

– Завтра с утра.

– Лучше отправляйся сейчас, – сказала начальница. – Оттуда на службу можешь не возвращаться, езжай домой.

– Хорошо, Ася Дмитриевна, – обрадовалась девушка, мигом собралась и выпорхнула в коридор.

Женщина поднялась со стула и выплеснула мне в лицо:

– Так что он просил вас передать? Учтите, я не хочу иметь с ним никаких дел! Бизнес с господином Васнецовым меня больше не интересует!

Ага, понятно, дамочка решила уйти в глухую несознанку. Мол, она даже представления не имеет, что Васнецов почил в бозе, помнит его исключительно как живую материю.

Хотите нарушить планы лжеца? Начните вести себя неадекватно. Я принялась хохотать, как гиена. Ася Дмитриевна уставилась на меня во все глаза.

– Что это с вами? Вам смешно? – как-то брезгливо поинтересовалась она.

– Ага! – выдавила я из себя сквозь демонический смех. – Уж очень правдоподобно вы врете! Но не верю! Ха-ха-ха!

Женщина опешила.

– Чему это вы не верите?

– Ни единому вашему слову не верю! – ответила я, хихикая. А потом, резко посерьезнев, тихо, почти шепотом, спросила: – Зачем вы убили Вячеслава Георгиевича?

Ася Дмитриевна раздраженно дернула плечом.

– Что? Что за чушь вы несе?.. – Тут она осеклась и спала с лица. – Простите, вы сказали «убили»? Или мне показалось?

– Вам не показалось. Повторяю: зачем вы убили Васнецова?

Ася Дмитриевна медленно опустилась на стул, глаза ее невидяще уставились в пространство, лоб покрылся испариной. Я пытливо разглядывала ее красивое лицо. В мою душу закрались сомнения: такое не сыграешь. Что это: ужас? Скорбь? Или все-таки страх разоблачения?

– Да нет, это бред какой-то… – пробормотала женщина. – А как это произошло?

– Неужели не знаете? – протянула я, пытаясь вложить в голос насмешку, но это у меня получилось не очень убедительно.

– Если бы знала, не спрашивала, – устало отозвалась собеседница. – Ну же, говорите, не томите душу!

Я рассказала.

– А когда? Когда это случилось? – жадно спросила она.

Я назвала дату.

– Странно, – растерялась Ася Дмитриевна, – а я совсем ничего не почувствовала. Ну, просто ничегошеньки! В тот вечер я была с друзьями в ресторане, отмечала годовщину их свадьбы, пила шампанское, веселилась. И сердце даже не екнуло… – Она подняла на меня глаза, полные слез. – Значит, не было никакого единения душ, родства сердец, да? Иначе бы я обязательно почувствовала, ведь правда?

Я неуверенно кивнула, не очень понимая, о чем она говорит.

– Ой, что-то мне нехорошо. – Ася Дмитриевна положила руку на горло. – Тошнота подступает, пойду выпью воды.

Она неловко поднялась и медленно побрела к двери.