Мальчики-охотники за удачей на Юкатане

У Аллертона худое, усталое для такого возраста лицо, потому что ему не больше тридцати лет. Он среднего роста, атлетического телосложения и держится очень прямо – результат обучения в военно-морской академии и службы на военном корабле. Что-то в добром выражении его глубоко посаженных темных глаз и в интонации голоса привлекало к нему, и я уверен, мы все говорили искренне, приглашая его в наше плавание.

– У меня… несколько ящиков… сундуков, – сказал он вскоре.

– У нас есть место для груза, сэр, – ответил дядя Набот.

– Когда вы отходите? – спросил Аллертон, видимо, довольный нашим вниманием.

– На рассвете, сэр.

– Можем мы подняться на борт сегодня вечером?

– В любой час, когда захотите, – ответил я. Это была вахта Джо, поэтому я познакомил лейтенанта с нашим вторым помощником, а также с остальными членами нашей группы.

– Послать за вами, мистер Аллертон? – спросил Джо.

– О, нет, – ответил он. – Спасибо, меня привезет шлюпка с нашего корабля. Ребята сожалеют, что я так неожиданно ухожу, но я считаю, что должен воспользоваться этой счастливой возможностью. Мне пришлось бы ждать неделю или две прихода другого подходящего корабля, а мне важна каждая минута отпуска. Куба всего в ста двадцати милях по проливу от Юкатана.

С этими словами он вернулся на торпедный катер, на котором служил, и мы так привыкли к небольшим неожиданностям такого типа, что не обратили внимания на прибавление на борту в предстоящем долгом плавании. Мы были счастливой семьей на борту «Чайки», а лейтенант Аллертон казался хорошим парнем, он послужит приятным дополнением к нашему обществу.

Глава 2. Мы слушаем неожиданное предложение

Я не слышал, как ночью поднялся на борт наш пассажир, потому что крепко спал. К тому времени как я утром вышел из каюты, мы уже быстро шли по спокойной воде, которой славится Тихий океан.

В кают-компании я застал лейтенанта Аллертона за завтраком с капитаном Стилом, дядей Наботом и Арчи. Джо спал после ночной вахты, а Нед Бриттон находился на палубе. За стулом нашего гостя стоял такой красивый индеец, какого я никогда не видел. Это был майя, о котором говорил лейтенант; его звали Чака. Наши островитяне с Южных морей настоящие чернокожие, но у Чаки кожа цвета золотистой меди. У него прямые черные волосы, но нет широких скул, как у типичных американских индейцев, и удивительно правильные черты лица. Глаза большие, откровенные и темно-карие по цвету. Он кажется умным и наблюдательным, но никогда не говорит, если к нему не обращаются, а если говорит, то скромно и почтительно. Его английский язык выразительный, но не очень беглый, и легко понять, что язык он усвоил преимущественно на слух.

Меня сразу заинтересовал Чака, но при этой первой встрече я, конечно, не разглядел указанные выше характеристики. Он молчал и был неподвижен, как статуя, за исключением тех случаев, когда нужно было прислуживать господину.

Этим утром лейтенант был в белом парадном мундире; он извинился, сказав, что его штатская одежда ограничена, и, возможно, во время плавания ему придется носить старый мундир.

Мы ответили, что он может надевать, что хочет. Я подумал, что в мундире он выглядит более «мужественно» и впечатляюще, чем в штатском.

– Не понимаю, как у него может быть мало одежды, – заметил после завтрака Арчи, когда мы вместе прогуливались по палубе. – Аллертон ночью погрузил семь больших ящиков, и, если в них не его одежда, я бы хотел знать, что в них.

– Это не наше дело, Арчи, – заметил я.

– Думаешь, все это честно на борту? – спросил мой друг.

– Конечно, Арчи. Он лейтенант флота Соединенных Штатов и находится в законном отпуске. Он присоединился к нам с разрешения и одобрения своего командира.

– Знаю, но почему-то мне это кажется необычным. Возьми, например, этого его меднолицего парня, который скорее похож на короля, чем на слугу. Зачем Аллертону такой телохранитель? Не помню, чтобы у морского офицера было что-то подобное. И трехмесячный отпуск – по частному делу. Клянусь апостолом Петром! Ради чего это?

– Можешь спросить лейтенанта, – безучастно ответил я.

– А еще эти ящики, прочное красное дерево, обитое медью. Целых семь ящиков! Что в них, Сэм, как ты думаешь?

– Арчи, малыш, ты слишком подозрителен. И влезаешь не в свое дело. Давай лучше сыграем партию.

Во время следующих одного-двух дней наш пассажир был молчалив. Он не старался присоединиться к нам, но и не замыкался, бывал с нами, когда мы собирались, внимательно слушал наши разговоры, но воздерживался от участия в них, за исключением соблюдения необходимой вежливости.

Джо решил, что молодой человек задумчив и чем-то встревожен; он сказал мне, что лейтенант с майей общается не как со слугой, а как со спутником и товарищем, хотя тот, со своей стороны, никогда не отказывался от почтительного повиновения. Чака относился к Аллертону с любовью и верностью собаки, но когда кто-то из наших матрос или даже Нукс и Бриония пытались фамильярно обращаться с ним, он вел себя гордо и отвечал с положения господина.