Мальчики с кладбища

Лита с детства рассказывала ему легенду о Бахламе, боге-ягуаре. Он знал ее практически наизусть.

Бахлам, бог-ягуар, был правителем Шибальбы. После смерти люди должны были пройти через Шибальбу, чтобы попасть в безмятежный мир загробной жизни, где правила Смерть. Некоторым Госпожа даровала безопасный и прямой переход в загробную жизнь – скажем, тем, кто погиб в битве, во младенчестве или во время родов, – но большинство были обязаны выдержать испытания Шибальбы.

А для этого требовались ум и смелость. Шибальба – или «место страха» – была заполнена монстрами и богами смерти, которых нужно было обхитрить и победить.

Шибальбой правил Бахлам. Он пожирал духи всех, кто терпел неудачу на своем пути. Наполовину человек, наполовину зверь, он был грозным, жестоким и ненасытным. Ему было недостаточно духов тех, кого он ловил в Шибальбе, поэтому он обманом заставил людей помочь ему перейти в царство живых, чтобы прокормиться.

Устрашением и манипуляциями он подчинил людей своей воле. Те, во избежание его гнева, должны были приносить ему человеческие жертвы. В случае, если его голод не будет утолен, он угрожал уничтожить мир живых, чтобы принести смерть и разрушение и лишить всех возможности попасть в загробный мир.

А чтобы добиться расположения самых эгоистичных, Бахлам предложил в обмен на жертвы огромную силу.

Угроза смерти и обещание власти сделали свое дело: ряды последователей Бахлама множились. Он дал своим жрецам коготь ягуара. Жрец должен был воткнуть четыре ритуальных клинка в сердца четырех человеческих жертв, повязав на шее амулет в виде головы ягуара. Ритуалы проводились в сенотах[88]. Колодцы и подземные бассейны были воротами из мира живых в Шибальбу. Кровь жертв стекала в сенот, и как только последняя капля падала в бассейн, появлялся Бахлам.

Он вылезал из сенота в виде чудовищного ягуара и затаскивал людей в Шибальбу, где лакомился их духом. В обмен на жертвы Бахлам даровал людям силы, заключенные в амулете. Его носитель умел гасить жизнь щелчком пальцев и воскрешать из мертвых по мановению руки. Но сила, полученная в обмен на человеческую жизнь, развращала разум и отравляла тело.

Последователи Бахлама безжалостно убивали. По всему миру вспыхнули войны, затеянные порочными жрецами.

Баланс между жизнью и смертью был нарушен из-за того, что многие духи застряли в Шибальбе, вместо того чтобы перейти в мир мертвых, где правила Смерть. Увидев боль и пытки во имя бога-ягуара, Госпожа оставила свой трон, чтобы сразиться с Бахламом.

Война длилась три дня и три ночи. Бахлам был силен, но Госпожа была умна. Она обманом заманила Бахлама в Шибальбу и уничтожила все когти ягуара, чтобы никто не сумел призвать его вновь.

– Кроме одного, – сказала Лита, подняв палец с хитрым видом. – И этот последний набор клинков Госпожа завещала самому первому семейству брух. Эти люди хотели помочь Госпоже вернуть равновесие в мир живых и мертвых. Она благословила нас даром исцелять раненых и безболезненно сопровождать мертвых в загробную жизнь, чтобы никто больше не проходил испытания Шибальбы. Она доверила нам последний la garra del jaguar в качестве напоминания о том, на что способны жадность и бесчестье. И наш род продолжает эту традицию, служа Госпоже. В обмен на нашу помощь она подарила нам День мертвых – единственный раз в году, когда брухи могут вернуться в мир живых. Поэтому мы на два дня и встречаемся с умершими близкими. Так-то.

Лита замолчала, вероятно, ожидая охов и ахов или хотя бы аплодисментов.

Но…

Ядриэль огляделся. Лео и Лена едва не плакали. Даже Алехандро был глубоко расстроен.

– Так вот что случилось с Мигелем? – спросила Химена, широко раскрыв глаза. Ее подбородок дрожал. – Бахлам поймал его?

О нет. Ядриэль выпрямился, обеспокоенно взглянув на Литу. Наверное, сейчас было не лучшее время для рассказов о Бахламе.

– Нет-нет-нет, конечно, нет! – сказала Лита, пытаясь отшутиться. – Aye, nena.

Она подошла к Химене и обвила ее плечо рукой.

– Бахлам заперт в Шибальбе. Он не может сбежать. Госпожа этого не допустит, – сказала она. – И мы не допустим.

Ядриэль воспользовался ситуацией, чтобы сбежать. Он засунул только что законченную калаверу в карман худи, чтобы спрятать в своей комнате на будущее.

Пока Лита была занята, он отошел назад и покрался сквозь тени вдоль внешней стены. Однако остановился, услышав знакомые голоса.

Папа и тио стояли лицом к лицу возле одной из арок. Катрис был спокоен – лишь одна небольшая складка на тяжелом лбу. Отец стоял к нему спиной, но Ядриэль видел, как напряжены его плечи.

Ядриэль подкрался ближе и встал за колонной, чтобы услышать, о чем они говорят.

– Времена меняются, эрмано, – серьезно и едва не умоляюще сказал тио. – Мы должны измениться, чтобы выжить. В роду ослабевает магия.

Ядриэль напряг уши. О чем они? Он придвинулся ближе, и это движение привлекло внимание Катриса. Его темные глаза переметнулись на Ядриэля. Тот попытался отпрянуть, смущенный, что его поймали за подслушиванием, но что-то в лице тио Катриса изменилось.

Он снова сосредоточился на брате.