Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

В нашумевшем интервью отставного вице-премье­ра Михаила Полторанина итальянской газете «Унита» в адрес президента Российского союза промышлен­ников Аркадия Вольского сказано, что Аркадий Ива­нович — мыльный пузырь.

На ближайшей же пресс-конференции дотошные газетчики спросили Вольского, как он относится к столь нелестной оценке своей персоны из уст недав­него вице-премьера России. И услышали:

— Кроме мыльных существуют еще и желчные пузыри. А также мочевые.

ДЕДЫ БЫЛИ ГЛУПЕЕ УМНОГО ВНУКА

— Егор Тимурович, — обратились к экс-премьеру России журналисты Александр Гамов и Ирина Руденко, — как вы относитесь к тому, что вас называют Мальчиш-Плохиш?

— Я к этому отношусь спокойно.

— Как это?

— Я был готов ко всему с самого начала, с того момента, когда я взялся работать в правительстве. Но самое тяжелое время не то, когда на тебя льют помои. Самый тяжелый период— первые недели: когда уже есть ощущение, что ты за все отвечаешь, а еще не успел хоть что-то существенное сделать.

— Но ведь существует мнение, что вы разрушили то, во что верили ваши деды?

— Деды верили в коммунистическую идею, кото­рая была восхитительно прекрасна и которой восхища­лись и увлекались сотни тысяч в высшей степени поря­дочных людей, но это было тогда, когда еще не была проверена практикой, жизнью. Страна заплатила за то, чтобы показать миру, что эта прекрасная идея нереализуема. Заплатила очень дорого — миллионами жизней. И сегодня я воюю за то, чтобы с минимально возможными издержками мы скорее избавились от миража этого великого эксперимента. Согласитесь, это разные вещи: верить в идею вчера, когда она не оп­робована, и цепляться за нее сегодня, когда знаем, чем она оборачивается на практике.

НА КОМ ШАПКА ГОРИТ

На расширенном заседании правительства Виктор Черномырдин заявил о неких «умельцах», которые «из завлабов рвутся в президенты».

Корреспонденты поинтересовались у Сергея Шах­рая, не его ли имел в виду премьер.

— Я горжусь тем, что работал заведующим лабо­раторией МГУ, где прошел хорошую научную и прак­тическую школу, — сказал Шахрай. — Однако и у меня после выступления премьера сложилось аналогичное мнение. На мое заявление о готовности уйти в отстав­ку, которое я подал в ходе заседания, Черномырдин письменно ответил, что он «даже не знал», что я был завлабом. Таким образом, ко мне эта реплика не имеет никакого отношения.

А к кому имеет? К Гайдару?

СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ И НИКОГДА НЕ БУДЕТ

Май 1994 года. «Круглый стол» в редакции «Вечер­ней Москвы». Выступает председатель Совета Федера­ции Владимир Шумейко:

— Вот говорят: демократы, коммунисты... Ну нет в России ни одного демократа и нет ни одного комму­ниста. Это все условные наименования.

— Очень странно слышать это из ваших уст, — произносит кто-то.

— Я всегда об этом говорил, все пять лет. Есть люди с демократической формой мышления, есть лю­ди с желанием построить демократию, но это долгий и нудный процесс, занимающий десятилетия, иногда столетия. В Европе этот процесс занял двести лет. И коммунистов у нас нет, потому что нет ни одного человека, который верит, что можно построить бес­классовое общество, где труд станет потребностью, где все равны и т.д. Это все библейские понятия — справедливость, правда. Никакой справедливости нет и никогда не будет.

ХОЧУ РАБОТАТЬ! А НЕ ДАЮТ!

Кремль. Середина октября 1995 года. Кабинет ру­ководителя президентской администрации Сергея Фи­латова.

Журналист Сергей Александрович, сейчас я работаю над темой контроля спецслужб, и в первую очередь Службы безопасности президента, над властными структурами. Могли бы вы мне в этом помочь?

Вы правильно сделали, что пришли... А здесь говорить не боитесь? (Показывает глазами на потолок.)

Я лицо неофициальное. Скорее, это вам надо опасаться.

Я ничего уже не боюсь... Но стоило вам только, войти в Кремль, как кому надо стало же известно: Хинштейн пошел к Филатову. Вы ду­маете, зачем журналистов начали водить под охраной? (Примерно год назад по распоряжению шефа Глав­ного управления охраны Барсукова представителей СМИ стали от входа до кабинета сопровождать ох­ранники, не давая зайти ни к кому, кроме как к за­казавшему пропуск.) Чтобы знать, с кем они обща­ются... Тему вы подняли очень злободневную, важную. Я давно думал начать в открытую об этом говорить, но... Сам-то я готов в бой хоть сейчас, надо понять лишь, как это отразится на президенте. Я очень люблю Бориса Николаевича и не хочу доставлять ему не­приятностей...

Понимаете, Александр Евсеевич, хочу работать, и, главное, могу! А не дают!!! Постоянные интриги, борь­ба под ковром. Отбирают людей, профессионалов, неугодных им. Бьюсь за каждого, но все равно отбира­ют. Увольняют тех, кто действительно болеет за Рос­сию... Если человек не разделяет их точку зрения, близок с другими людьми— с «Мост-Банком», ска­жем, — все. Он обречен. Чуть что не так — достают досье...

— То есть на каждого сотрудника заведено «дело»?