Мальчишкам снятся бригантины...

Тип выслеживает капитанов

Лейтенант милиции Федя Державин очень стеснялся своего несолидного возраста. На лице у него были написаны строгость и неподкупность. А над верхней губой пробивался предательски нежный пушок. Федя стеснялся девушек, ненавидел свой ломающийся голос и привычку краснеть. Самозабвенно любил пирожки с повидлом. Но об этом, конечно, никто не знал. И жильцы относились к нему с уважением.

Как сразу понял Александр Иванович, Федя был не против мальчишеских проделок. Но Кубышкин засыпал участкового заявлениями, и «тов. Державину» приходилось на них «реагировать».

После той бурной встречи во дворе Александр Иванович и Федя отправились на футбол. Как выяснилось, оба были заядлыми болельщиками. И на этой почве сразу же нашли общий язык. Правда, Федя по традиции болел за «Динамо», а Пашков презирал «Динамо» и болел за «Спартак».

Игра оказалась серенькой. К тому же встречались не «Динамо» и «Спартак», а местный «Пищевик» и «Строитель». За девяносто минут Пашков узнал у Феди подробности про всех мальчишек.

— Никакие они не хулиганы, — сказал убежденно Федя. — Скучно ребятам, вот и все! Сколько. раз я ставил перед домоуправлением вопрос насчет спортивной площадки и красного уголка!

— Значит, никакую кофточку они не крали?

— Конечно! Иначе гражданка Щая — Зуброва нам бы уже пять заявлений написала…

Поздно вечером, когда во многих окнах уже погас свет, Пашков вместе с Федей забрались на чердак. После недолгих поисков в углу за балками они нашли палатку, три рюкзака, канаты, фонарь «летучая мышь», карту и компас. Все зто было замаскировано толем и досками.

— Тоже мне путешественники! — отряхивая китель, сказал Федя.

— А ты в свое время разве не бегал из дому?

— Нет, не бегал, — ответил Федя и почувствовал, что краснеет.

Расстались они друзьями.

На следующий день Пашков как ни в чем не бывало сидел в тени на лавочке, покуривал сигарету и, как книжный детектив, для виду читал газету. Дворник Неустроев лениво помахивал метлой. Несколько раз в чердачном окне появлялось лицо Никиты Березина. Потом мимо Пашкова с независимым видом, запихнув руки в карманы, прошел Паганель. Оба они сделали вид, что не интересуются друг другом. Из подъезда вышел Валька Чернов. А минуты через три выскочил Никита. Карманы у него подозрительно оттопыривались.

Ага, робинзоны пошли лодку готовить! — улыбнулся Пашков, откладывая газету. — Забавные ребята! У Вальки, наверно, нет никаких сомнений: бежать, и точка! А Никита тот вроде нашего Арбуза, ему мамку Жалко. Небось стихи пишет! Вот Паганель, этот убегает за компанию. А может, как раз все наоборот? Кто знает».

Четверо в лодке, не считая Шаврика

Город безмятежно спал. А в это время на берегу реки Светлой, в двухстах метрах от дома деда Макара, происходили следующие события.

Со стороны заброшенного сквера появились три таинственыне фигуры. Шествие было молчаливым. Они спустились к берегу.

— Весла здесь? — раздался шепот.

— Все в порядке, капитан!

— Снимай цепи! Первым в судно Шаврика!

— Есть, капитан!

Когда капитан занял место в шлюпке и раздалась команда: «Отдать концы!», на берегу появилась еще одна фигура. Не успела лодка отойти от берега, как этот человек прыгнул в нее. Лодка резко покачнулась, чуть не зачерпнув воду бортом.

— Принимайте пополнение! — раздался голос. — Четверо в лодке, не считая собаки!

Из дневника Никиты Березина

6 июня

Столько событий! Даже не знаешь, с чего начинать. Мы пока не в океане… Отец влепил мне двое суток домашнего ареста. Вынужден сидеть в комнате. Раз двадцать уже свистел Паганель. Вчера я просил отца заменить арест поркой, но он ответил, что порку может только присовокупить, если я так настаиваю. Я, конечно, дал задний ход, сказал, что не настаиваю, и пошел есть кашу. Что мне оставалось еще делать!

Сегодня должен прийти Александр Иванович. И пусть к аресту присовокупится порка, но я все равно уйду. Решено!

Для того чтобы потомкам все было ясно, возвращаюсь к той значительной ночи.

Мы только собрались отчаливать и даже уже отчалили, как с берега к нам в лодку метнулась высокая тень. От такого прыжка наш «Искатель» чуть не перевернулся. У Паганеля даже фуражка слетела в воду. А Шаврик залаял так, что у деда Макара в доме тотчас же загорелся свет. Но это еще не все. Когда мы увидели, что в лодке тот самый тип, мы все трое и даже Шаврик лишились дара речи. Нас относило от берега. Мы молчали. И вдруг я услышал, как у Паганеля стучат зубы. Между прочим, первый раз в жизни слышу, как стучат зубы.

— Капитан, почему на судне беспорядок? Почему сушатся весла? Взять нормальный курс!

Я почувствовал, что у меня тоже застучали зубы. Я хотел их остановить, но у меня ничего не получалось.

— Командуйте, капитан! Мы отклонились от курса! — прокричал тип.

— Слушаюсь! — пронзительно выкрикнул Валька. Я не узнал его голоса.