Мальчишки из «Никеля»

По пути они почти никого не встретили. В окнах жилых корпусов мелькали тени. Наверное, сейчас как раз время ужина, подумал Элвуд. Горстка темнокожих мальчишек, поравнявшись с ними на бетонной тропинке, почтительно поприветствовала Блейкли, а на Элвуда не обратила никакого внимания.

Блейкли рассказал, что работает в этой школе уже одиннадцать лет, «с самых лютых времен и по сей день». Он пояснил, что в стенах школы действует своя философия, по которой удел мальчиков зависит от них самих и все отдано им на откуп.

– Это вы тут за все в ответе, – сказал Блейкли. – И за обжиг каждого кирпичика, и за бетонные дорожки, и за газон. Неплохо получилось, как видишь. – Дальше он пояснил, что труд сбивает с воспитанников спесь, а еще дает возможность приобрести навыки, которые можно использовать после выпуска. Рассказал, что в местной типографии печатают всевозможные документы, какие только требуются флоридскому правительству, от положений о налогах и строительных норм до парковочных талонов. – Научись всему этому, отвечай за свои поступки – и эти знания пригодятся тебе до конца твоих дней!

Каждый должен ходить на уроки, сообщил Блейкли, и это обязательно. Пускай в других учреждениях не всегда уделяется внимание балансу между исправлением и образованием, но администрация Никеля тщательно следит за тем, чтобы воспитанники не отставали в учебе. Занятия в классе ежедневно перемежаются с трудовыми обязанностями. В воскресенье – выходной.

Выражение лица Элвуда переменилось, и воспитатель это заметил.

– А ты что же, другого ожидал?

– Я в этом году собирался пойти в колледж, – признался Элвуд. На дворе стоял октябрь, самый разгар осеннего семестра.

– Обсуди это дело с мистером Гудэллом, – посоветовал Блейкли. – Он преподает у старших ребят. Уверен, что-нибудь да придумаете. – Он улыбнулся. – Ты в поле работал когда-нибудь? – уточнил воспитатель.

В собственности Никеля был участок в тысячу четыреста акров, и на нем чего только не выращивали: лаймы, батат, арбузы.

– Я-то сам вырос на ферме, – добавил Блейкли. – Но мальчишки эти… Многие из них отродясь ни о чем не пеклись.

– Да, сэр, – отозвался Элвуд. Под рубашкой ему что-то мешалось – наверное, бирка – и неприятно царапало шею.

Блейкли остановился.

– Если знаешь, когда сказать «да, сэр!» – а лучше это говорить всегда, – точно не пропадешь, сынок. – Он сообщил, что знаком с Элвудовой «ситуацией», смягчив неприятный эвфемизм своей добродушной интонацией. – Многие тут переступили границу дозволенного. Вот им и представилась возможность переосмыслить свое житье, взяться за ум.

Внешне Кливленд ничем не отличался от других жилых корпусов Никеля: кирпичный, под зеленоватой медной кровлей. Вокруг – живая изгородь, подстриженные в форме квадратов кусты, торчащие прямо из красной земли. Блейкли провел Элвуда через главный вход, и тут же стало понятно, что внешний вид здания с внутренним никак не соотносится. Щербатые полы то и дело скрипели, по облезлым желтым стенам змеились трещины. Из кресел и диванов, стоявших в комнате отдыха, выглядывала набивка. Столы были усеяны инициалами и прозвищами, вырезанными сотнями шаловливых рук. Элвуду бросилось в глаза то, на что непременно обратила бы его внимание Гарриет, – расплывчатые отпечатки грязных пальцев на дверной ручке и на задвижке, клочья волос и мусор по углам.

Блейкли разъяснил ему планировку жилых корпусов. На первом этаже всегда располагается маленькая кухонька и кабинеты руководства, а также два актовых зала. На втором были спальни – две для воспитанников-старшеклассников и одна для ребят помладше.

– Младших тут называют цыпами – только не спрашивай почему. Этого никто не знает, – сообщил он.

Наверху размещались подсобные помещения и комната Блейкли. Мальчишки уже скоро пойдут спать, пояснил воспитатель. До столовой надо пройтись, да и ужин уже закончился, но, если Элвуд проголодался, можно заглянуть на кухню, пока та не закрылась на ночь. Но Элвуд и думать не мог о еде – слишком был взволнован.

Свободное место нашлось в комнате номер два, где на синем линолеуме тремя рядами по десять в каждом выстроились койки. В изножье каждой кровати стояло по баулу с вещами воспитанников. Пока Элвуда вели к корпусу, мальчишки не обращали на него внимания, но теперь, когда он шел вслед за Блейкли меж рядами, впились в него взглядами; одни тихонько перешептывались, остальные решили пока что придержать свое мнение при себе. Одному из воспитанников на вид было лет тридцать, хотя Элвуд точно знал, что такое невозможно – ведь как только никелевцу исполняется восемнадцать, его отпускают. Некоторые встретили его сурово, как белые мальчики, с которыми он ехал сюда из Тампы, но Элвуд с облегчением отметил, что многие из них выглядят точь-в-точь как ребята из его квартала, разве что погрустнее. Если сходство это не только внешнее, он уж как-нибудь продержится.