Мальчишки, мои товарищи

— Замёрзли все. Даже на урок опоздали. Нас после уроков оставили, — вздохнул малыш.

Рыжий Серёжка громко перебил:

— А ракету сломали. Какие-то большие, из четвёртого класса. Отломали стаб… стализ… как его…

— Стабилизатор, — сказал Генка и прищурился. — Ладно. Ракеты я умею…

Перед самым звонком Генка вернулся в свой класс. Он даже не взглянул на шарахнувшуюся Зинку. Прошагал прямо к учительскому столу.

— Я не знаю, кто ломал вчера в сквере ракету, — сказал Генка. Он свёл брови и выдвинул челюсть. — Но если сломают ещё раз, я узнаю…

— А чего? — осторожно спросил Витька Соломин.

— А того. Не будьте глупыми, как носороги.

Родительское собрание состоялось через две недели. Мамы и папы, скорчившись, сидели за партами. Рядом с учениками.

Зинка Лапшина делала по бумажке доклад:

— …Так, например, — бубнила Зинка, — примером воспитательной работы классного актива может быть учащийся Геннадий Казаков. Геннадий Казаков не… нед… Тут непонятно написано.

— Недисциплинированно, — сухо сказала Инна Павловна.

— Недисциплинированно вёл себя на уроках, — заторопилась Зинка, — имел плохую успеваемость. Актив класса по… пор…

— Порекомендовал…

— …Порекомендовал ему заняться общественной работой. Казаков познакомился с октябрятами первого «а» класса и стал их шефом. С тех пор Геннадия не узнать. Он провёл с октябрятами ряд ме… мероприятий, организовал игру в космонавтов, лыжную вылазку, провёл ряд… Нет, это уже…

Рыжий Серёжка и маленький Вовка сидели на корточках у дверей четвёртого класса. По очереди смотрели в щель.

— Не дождёшься его. Скоро они там? — жалобно спрашивал Вовка.

— Заседают, — мрачно сказал Серёжка. — Ещё долго, наверно… А вон ту девчонку, которая бумажку читает, Гена бить хотел.

— За что?

— За что! За дело, значит.

— Бил?

— Не знаю. По-моему ещё будет.

1963 г.

Почему такое имя

1. Почему такое имя?

Тоник, Тимка и Римма возвращались с последнего детского киносеанса из клуба судостроителей.

— Далеко до моста, — сказал Тимка. — Айда на берег. Может, кто-нибудь перевезёт.

— Попадёт, если дома узнают, — засомневался Тоник.

Римма презрительно вытянула губы:

— Мне не попадёт.

— Он всегда боится: «Нельзя, не разрешают…» Петька и тот не боится никогда, — проворчал Тимка. — Пойдёшь?

Тоник пошёл. Уж если маленький Петька, сосед Тоника, не боится, то ничего не поделаешь.

Обходя штабеля мокрого леса и перевёрнутые лодки, они выбрались к воде. Было начало лета, река разлилась и кое-где подошла вплотную к домам, подмывала заборы. Коричневая от размытого песка и глины, она несла брёвна и обрывки плотов.

По середине реки двигалась моторка.

— Везёт нам, — сказал Тимка. — Вон Мухин едет. Я его знаю.

— Какой Мухин? Инструктор ДОСААФ? — поинтересовалась Римка.

— Ага. Его брат в нашем классе учится.

Они хором несколько раз позвали Мухина, прежде чем он помахал кепкой и повернул к берегу.

— Как жизнь, рыжие? — приветствовал ребят Мухин. — На ту сторону?

Рыжей была только Римка.

— Сами-то вы красивый? — язвительно спросила она.

— А как же! Поехали.

— Женя, дай маленько порулить, — начал просить Тимка. — Ну, дай, Жень!

— На брёвна не посади нас, — предупредил Мухин.

Тимка заулыбался и стиснул в ладонях рукоятку руля. Всё было хорошо. Через несколько минут Тимка развернул лодку против течения и повёл её вдоль плотов, которые тянулись с правого берега.

— Ставь к волне! — закричал вдруг Мухин.

Отбрасывая крутые гребни, мимо проходил буксирный катер. Тимка растерялся. Он рванул руль, но не в ту сторону. Лодка ударилась носом о плот. Тоник ничего не успел сообразить. Он сидел впереди и сразу вылетел на плот. Скорость была большой, и Тоник проехал поперёк плота, как по громадному ксилофону, пересчитав локтями и коленками каждое брёвнышко.

Мухин обругал Тимку, отобрал руль и крикнул Тонику:

— Стукнулся, пацан? Ну, садись!

— Ладно, мы отсюда доберёмся, — сказала Римка и прыгнула на плот. За ней молча вылез Тимка.

Тоник сидел на брёвнах и всхлипывал. Боль была такая, что он даже не сдерживал слёз.

— Разнюнился, ребёночек, — вдруг разозлился Тимка. — Подумаешь, локоть расцарапал.

— Тебе бы так, — заступилась Римка. — Рулевой «Сено-солома»…

— А он хуже девчонки… То-о-нечка, — противно запел Тимка.

Теперь Тоник всхлипнул от обиды. Кое-как он поднялся и в упор поглядел на Тимку. Когда Тимка начинал дразниться, он становился противным: глаза делались маленькими, белёсые брови уползали на лоб губы оттопыривались… Так бы и треснул его.

Тоник повернулся, хромая, перешёл на берег, и стал подниматься на обрыв по тропинке, едва заметной среди конопли и бурьяна.

В переулке, у водонапорной колонки он вымыл лицо, а дома поскорей натянул шаровары и рубашку с длинными рукавами, чтобы скрыть ссадины. И всё же мама сразу спросила:

— Что случилось, Тоничек?

— Ничего, — буркнул он.

— Я знаю, — сказал папа, не отрываясь от газеты. — Он подрался с Тимофеем.

Мама покачала головой:

— Не может быть, Тима почти на два года старше. Впрочем… — она коротко вздохнула, — без матери растёт мальчик. Присмотра почти никакого…