Мальчишки с улицы Пала

До прибытия главнокомандующего фонарь зажигать не разрешалось. Когда фонарь горел, это означало, что Фери Ач – на острове. Младший Пастор зажег фонарь, и краснорубашечники на корточках уселись вокруг огонька. Все молчали, ожидая, что скажет командир.

– Кто имеет о чем-нибудь доложить?

Встал Себенич.

– Ну?

– Честь имею доложить, что из арсенала исчезло красно-зеленое трофейное знамя, которое господин капитан захватил у мальчишек с улицы Пала. Командир нахмурил брови:

– Оружие все цело?

– Все. Я как начальник арсенала по приходе сюда сейчас же пересчитал все копья и томагавки. Все до одного на месте, только знамени не хватает. Кто-то его украл.

– Ты видел следы?

– Так точно. Я каждый вечер, как положено по уставу, посыпаю пол в развалинах мелким песком. И вчера посыпал. А сегодня смотрю – на песке следы ног, очень маленьких, и ведут прямо в угол, где лежало знамя, а оттуда – обратно к расщелине. Там они, на твердой земле и в траве, потерялись.

– Маленькие, говоришь, следы?

– Так точно. Маленькие-маленькие, гораздо меньше, чем у Вендауэра, а из наших у него самая маленькая нога…

Наступило молчание.

– В арсенале побывал кто-то чужой, – сказал капитан. – Наверняка – один из тех, с улицы Пала. Волнение пробежало по рядам.

– Я потому думаю – один из них, – продолжал Фери Ач, – что ведь другой и оружие унес бы – ну, хоть один томагавк. А этот не взял ничего, кроме знамени. Они, наверно, поручили кому-то из своих выкрасть у нас знамя. Гереб! Ты ничего об этом не знаешь?

Значит, Гереб сделался у них уже постоянным осведомителем. Он встал:

– Ничего.

– Ладно, садись. Мы это расследуем. Но сначала уладим свои дела. Все вы знаете, как мы недавно опозорились. Хотя все до одного были в сборе, здесь, на острове, враг ухитрился прикрепить красную бумажку к этому вот дереву. Да как ловко все устроили: нам даже никого поймать не удалось. Бежали до самого поселка Чиновников за двумя чужими мальчишками, и только там оказалось, что они неизвестно почему от нас удирают, а мы неизвестно зачем за ними гонимся. Эта красная записка – страшный позор для нас, и за него нужно отомстить. Мы отложили захват пустыря до тех пор, пока Гереб не обследует территорию. Сейчас он доложит о результатах, и мы решим, когда начинать войну. Фери Ач взглянул на Гереба:

– Гереб, встать! Тот снова встал.

– Мы слушаем. Доложи, что ты сделал.

– Я… – начал Гереб с некоторым смущением, – мне пришло в голову, что мы, пожалуй, можем и без боя занять эту территорию. Я подумал, что ведь я сам прежде был с ними… и почему именно из-за меня… В общем, я подкупил словака, который караулит пустырь, и он теперь оттуда… оттуда…

Слово застряло у него в глотке. Он не мог продолжать под суровым взором Ача. И Фери Ач заговорил – глубоким, энергичным голосом, звуки которого заставляли вздрагивать мальчиков, когда этот сильный парень из-за чего-нибудь на них сердился.

– Нет, – загремел он, – ты, я вижу, еще не знаешь, краснорубашечников. Мы не ходим подкупать да торговаться. Добром не дают – берем силой. На кой шут мне твой словак или чтоб кого-то там выгоняли?… Тьфу! К чертям все эти подлости!

Все притихли. Гереб опустил глаза. Фери Ач встал.

– Если ты трус, убирайся домой! – крикнул он, сверкая глазами.

Гереб струхнул не на шутку. Он понимал, что, если краснорубашечники сейчас прогонят его, он останется один как перст.

И он запротестовал, подняв голову и, стараясь говорить решительно:

– Я не трус! Я ваш, я с вами, клянусь быть вам верным!

– Вот это другой разговор! – сказал Ач, но по лицу его было видно, что он не очень-то симпатизирует перебежчику. – Хочешь остаться с нами – дай клятву соблюдать наши законы.

– Даю, – сказал Гереб, облегченно вздыхая.

– Руку!

Они пожали друг другу руки.

– С этого момента ты возведен в чин лейтенанта. Себенич выдаст тебе копье, томагавк и занесет твое имя в тайный список. Теперь слушай. С этим делом тянуть больше нельзя. Назначаю нападение на завтра. Завтра после обеда всем быть здесь. Половина отряда будет наступать с улицы Марии и овладеет фортами. Другой половине ты откроешь калитку, выходящую на улицу Пала, и вы прогоните врага с пустыря. Если же они побегут в штабеля, остальные ударят на них с фортов. Нам нужно место для игры в мяч, и мы завладеем им во что бы то ни стало!

Все вскочили.

– Ура! – раздался дружный крик, и копья взлетели над головами.

Командир знаком потребовал тишины:

– Я еще не все у тебя спросил. Как, по-твоему, не догадались твои бывшие друзья, что ты перешел к нам?

– Думаю, что нет, – ответил новоиспечённый лейтенант. – Даже если кто из них и пробрался сюда, когда прикреплял свою записку, то вряд ли меня заметил в темноте.

– Значит, ты спокойно можешь пойти к ним завтра после обеда?

– Могу.

– И это не покажется подозрительным?

– Нет. А если у кого мелькнет подозрение, никто ничего не скажет: они ведь меня боятся. Они там все трусы!

– Как бы не так! – раздался вдруг чей-то звонкий голос. Все в недоумении огляделись по сторонам.

– Кто это сказал? – спросил Фери Ач.

Ответа не было. Но прежний голос звонко повторил:

– Как бы не так!