Мальчишник

Так с чего мне начать книгу? О Леве? О школе? О времени? О нас? Дом на Серафимовича пережил счастливые дни, праздничные, когда в подъездах выстилались ковры и все отправлялись на первомайскую демонстрацию или когда ходили друг к другу в гости: Новый год, дни рождения, играть в шахматы и мрачные, трагические, когда то в одной квартире, то в другой глубоко по ночам внезапно вспыхивали сразу все окна, опаляя двор зноем беды: данная квартира опустеет, и приварят к ее дверям красную сургучную печать — красный ярлык исчезновения. Наши ребята научились вызволять из-под печатей личные вещи, необходимые для жизни: спускались с балкона на балкон по веревке и так, через балконные двери, проникали в опечатанные квартиры. Или — нагревали лезвие бритвы, срезали печать, а потом, намазав печать клеем, восстанавливали. Опасные это были игры, но берсеневские ребята накапливали опыт. Постепенно ковры в доме истрепались, новых не выдали и путались в подъездах под ногами уже лохматые обрывки. Эти обрывки и поныне можно еще встретить в тех подъездах, которые не встали на капитальный ремонт. Жильцам при въезде в дом выдавались «Правила обращения с предметами оборудования в квартирах дома ЦИК—СНК». Как-то: не вешать никаких предметов на выключатели и переключатели и вращать выключатели и переключатели только по часовой стрелке; не ударять по трубам тяжелыми предметами и не становиться ногами; не класть на радиаторы и трубы бумагу, тряпки и другие предметы; не трогать и отнюдь не отвертывать медные воздушные краники в пробках радиаторов; в случае присоединения нагревательных приборов, берущих свыше двух ампер, — вопрос предварительно согласовывать с МОГЭСом. Всего двадцать пунктов.

Так с чего мне начать книгу?

— Начни с подземных приключений, — сказала Вика. — Из всех ваших затей, это была, пожалуй, самая серьезная.

— И, пожалуй, самая забавная, — добавил я, — как и правила обращения с предметами оборудования в доме.

ЛЕГЕНДА О ТРЕХ МАЛЬЧИКАХ

Глубокий снег. Протоптаны тропинки — белые в чистом, недавно выпавшем снегу. Я открыл белую как снег дверь, рядом с которой вывеска — «Научно-исследовательский институт культуры», и сразу — церковный зал. В зале: длинный под зеленым сукном стол для заседаний, вокруг — зеленые стулья, у окна — кафедра, рядом с кафедрой — грифельная доска. Пианино. Из-под купола спускалась на длинной штанге люстра-блюдо, с привязанными еще новогодними украшениями. На выбеленных стенах — квадратики и прямоугольники старинной росписи, как будто бы почтовые марки из серии «Древняя Русь». Результат пробных расчисток стен и купола.

Постучал в дверь — «Сектор садово-парковой архитектуры».

Три молодые женщины сидели за канцелярскими столами и пили чай: обеденное время. Я извинился.

— Ничего. Вы по какому вопросу?

— Я по поводу этого здания, а точнее — подвала.

— Вы архитектор?

— Нет.

И тогда, чтобы не терять времени на долгие объяснения — кто я, что и почему, — положил перед ними «Комсомольскую правду» с фотографиями — моей и Левиной. Одна из женщин — позже узнаю, что ее зовут Ольгой Владленовной Мазун, — восклицает:

— Мне еще в детстве бабушка рассказывала, что трое ребят искали подземный ход в Кремль! Но их завалило, что ли…

— Нет. Не завалило, — ответил я. — Видите — сижу перед вами. Сколько же лет бабушке? — не выдержал, поинтересовался я.

— Скоро девяносто. Она до сих пор живет в этом доме, — кивнула Оля в сторону бывшего дома Советов, который был виден в небольшое церковное окошко.

Я сидел в уютной комнате сектора садово-парковой архитектуры и слушал Ольгу Мазун, а она продолжала рассказывать о бабушке и о нас, мальчиках из далекого прошлого.

Из дневника Левы Федотова. Отныне Лева станет третьим автором книги, как скажет о нем Елена Селезнева.

7 декабря 1939 г.

Сегодня на истории в тесном маленьком классе Сало нагнулся ко мне и с загадочным видом прошептал:

— Левка, ты хочешь присоединиться к нам… с Мишкой? Только никому… никому… не говори.

— Ну, ну! А что?

— Знаешь, у нашего дома, в садике, стоит церковь? Эта церковь, кажется, Малюты Скуратова.

— Ну?

— Мы с Мишкой знаем там подвал, от которого идут подземные ходы… Узкие, жуть! Мы там были уже. Ты пишешь «Подземный клад», так что тебе это будет очень интересно. Мы снова на днях хотим пойти в эти подземелья. Только никому не надо говорить. Это вообще не следует разбалтывать.