Мальчишник. Правила игры

— Я, — отзывается высокий худосочный юнец. Он чуть приподнимается с дивана и, глянув на меня глубоко посаженными глазами, машет рукой. Вики принадлежит к тому типу мужчин, которых невозможно не заметить, но вызвать симпатию он может далеко не у каждого. Его длинные огненно-рыжие волосы собраны в хвост. Даже при неярком освещении я замечаю, что лицо его усеяно веснушками, густая рыжая шерсть выбиваются из низкого выреза футболки. Машинально бросаю взгляд на его руки: они покрыты рыжей шерстью. Шерсть! Да, мне в голову пришло именно это слово. Огненная шерсть! Меня передернуло. Я боюсь даже представить, что каким-то образом игра связана с этим парнем.

— Так вот, — продолжает Зинуля, — мы — художники по призванию. Викентий — талантливый фотограф. Экспозиция его работ неоднократно демонстрировалась в столице, а у нас — в картинной галерее.

Кажется, все, что говорит Зинуля, предназначается лишь для меня. Я новичок и, естественно, могу не догадываться, как талантлив загадочный Викентий. Я вообще ничего ни о ком не знаю. Я бросаю взгляд на моего спутника. По-видимому, Владимир здесь как рыба в воде. Он получает наслаждение от того, что находится в кругу единомышленников. Так расслабляться можно лишь в среде, где царит взаимопонимание и, взаимоуважение.

— Сегодня, как и неделю назад, мы будем наблюдать рождение произведения искусства, которое запечатлеет беспристрастная камера. Нам предстоит сеанс боди-арта, в котором Ладе предлагается стать одной из моделей, — Зинуля скалится. — Выбор за тобой!

Я с силой сжимаю руку Владимира, но стараюсь сделать так, чтобы этого никто не заметил. Он отвечает мне тем же. Больно же! Даю голову на отсечение, у меня будет синяк!

— Никита, кем сегодня будешь ты? — не сводя с меня глаз, вопрошает Зинуля.

Вскинулся невысокий брюнет, сидевший рядом с Владимиром. Он ерзает, как-то по-стариковски кряхтит и, наконец, машет рукой:

— Ладно, буду гепардом! — И шлепает себя по коленям, потом поднимается и идет в ту часть зала, где расположены мольберты, краски, камера, софиты. Ловким движением ставит ширму, которая сиротливо лежит на полу, исчезает за ней. Викентий поднимается и с задумчивым видом направляется к месту «таинства». Он садится на пол, рассматривает разбросанные повсюду краски, будто видит их впервые. Лицо у него отрешенное. Я с интересом наблюдаю за происходящим.

— Отлично! — Зинуля хлопает в ладоши. Остальные присоединяются к ней. — Давайте же подбодрим натурщицу!

— Лада, расслабься! — шепчет Владимир. Слова заглушают аплодисменты присутствующих. — Где и когда еще ты станешь предметом росписи талантливого художника? Викентий — талантище, можешь не сомневаться.

— Ты упускаешь важный момент. Мне придется раздеваться!

— Уверен, на тебе отличное белье, а фигура идеальная. Я бы с такой фигурой обнажался при первом удобном случае. Представляешь, как здорово ты будешь смотреться черной пантерой! Багира отдыхает!

— Что ты несешь?!

— Или зебра! — не унимается Владимир. — Вот здорово!

— А под козлов здесь не раскрашивают? Так ты отзовись, если что, — вспылила я. Владимир бледнеет.

Приходит предел моему терпению! Глупый мальчишка, что он придумал?! Чем решил удивить? Этой идиотской затеей? Один размалюет, другой снимет на камеру, а завтра в местных газетах появится замечательный репортаж о том, как бесится с жиру хозяйка салона «Феникс». «Отличная» реклама для моего бизнеса! Но из нелепой ситуации я должна выйти красиво. Поднявшись со своего места, одариваю всех присутствующих обольстительной улыбкой. Я должна завоевать эту аудиторию, прежде чем они услышат категорический отказ участвовать в этом балагане. Я вижу потеплевшие взгляды, полные восторга. Могу дать голову на отсечение: каждый из них мечтает увидеть меня в образе пантеры или ленивой львицы. Я должна сделать так, чтобы мой отказ не выглядел бегством.

— Какое неожиданное предложение! — улыбаюсь загадочно и томно. — Я даже представить не могла, насколько далеко продвинулась наша молодежь в плане оригинальной раскрепощенности.

Чувствую, что необходимо дефиле. Сделав несколько шагов по направлению к застывшей Зинуле, я останавливаюсь в двух шагах от нее. Принимаю позу, которая подчеркивает тонкую талию, красивый изгиб бедра, мои длинные стройные ноги. Моя гордость, мои ноги, такие же шикарные, как у Нади Ауэрман — любимой модели Карла Лагерфельда. Мне нравится это сравнение. Не помню, кто первый сделал мне этот комплимент, но мне он ужасно понравился. Одно «но»: Надя демонстрирует свои прелести за тысячи долларов, я же делаю это совершенно безвозмездно. Или, как говорила мудрая сова, «то есть даром». Но пользу должна получить именно я. Мне необходимо покорить этот мальчишник, разбавленный единственной бабоненавистницей. Ее я в расчет не беру. Чем больше симпатии я вызову, тем легче мне будет ретироваться. Ну, Володя, спасибо, удивил так удивил!