Мальчишник в зоне смерти

— Владимир Петрович, мне так видится, что тот, кого называли Анваром-водоносом, умер от заразы сегодня ночью, — стараясь придать обескровленному голосу соболезнующие нотки, проговорил Мошонкин.

— Владимир Петрович, бог с ним с авансом, — легко отказался хромец от своих претензий, и у Картазаева окрепло чувство, что не только он прощупывает старика, но и тот проверяет их на вшивость, и шутка с обезьяньим мясом имела ту же цель.

— Василий, оставь его.

— Вася, слышал, что начальник приказал? — хромец очень быстро адаптировался, своей приспособляемостью он стал даже нравиться Картазаеву.

— Ну, так что космачи делают с людьми? — спросил Мошонкин.

— Они их воруют. Космачи могут задрать того, кто вздумает драться в ответ, но это не обязательно. Во главу угла для них спеленать человека лианами и унести. Тех, кого они воруют, никто больше не видит никогда.

— А что они с ними делают?

— Ходят слухи, будто за лесом есть еще город. Никто не знает, кто его построил и зачем. Там полно еды, и дома все целые. Но горе тому, кто хочет туда тайком пробраться. Этот город и охраняют космачи, которые хватают непрошенных гостей. Оттуда еще никто не возвращался, как и с того света. Никто не знает, что они делают с пленниками. Можете ни у кого больше не спрашивать, никто ничего не добавит к тем словам, что вы услышали от меня.

В это время из коридора донесся голос, предупреждающий:

— Наступает ночь, слава досточтимому Глюку. Двери закрываются, тот, кто не успел, мы не виноваты, космачи же должны что-то иметь.

Следом заскрежетала дверь и вдвигаемые засовы. В напарников эти звуки вселили спокойствие. В эту ночь они могли спать без опасений, хотя загадок вокруг них меньше не стало.

Глава 9

Андрей Урманов по прозвищу Леший лежал ничком между огромных спаренных колес армейского грузовика и не верил, что остался жив. Внутреннее пространство кирхи, вертевшееся словно карусель, замедлило свою круговерть и, наконец, остановилось совсем. В воздухе перестали носиться белые шары раскаленного огня, и сам он гас, точно остывающая спираль в лампе накаливания. Вскоре все затихло, и помещение погрузилось в темноту, но не надолго.

Распахнулись ворота, пропуская внутрь солнечный свет, которые показался чересчур блеклым после случившегося светопреставления. Вошли трое. Один старый, весь высохший, длинный дорогой плащ болтался на нем как на вешалке, и двое молодых мордастых сподручных.

— Упустили фраеров! — сказал старый характерным хриплым голосом, будто тупым напильником драли по железу, и Урманов определил в нем самого Ржавого, которого до этого не видел ни разу.

— Когти надо рвать отсюда! А эту байду взорвать, чтоб никому не досталось! — предложил один из молодых.

— Я тебе самого взорву, Костян! — пригрозил Ржавый. — Сорваться, мы отсюда сорвемся, но байду с собой прихватим! Я еще не всех нужных людей на тот свет с ее помощью отправил. Зовите бригаду!

Вскоре с улицы зашли четыре женщины. Понукаемые Костяном, который сам не решался приблизиться, они обвязали гроб широкими кожаными ремнями. Словно боялись, что он раскроется, и из него восстанет всемогущий мертвец. Гроб не проявлял никакой активности и казался самой обычной домовиной, только большего размера.

Бандиты, переговариваясь, стояли у колеса грузовика, с внутренней стороны которого вжался в обод подрагивающий от возбуждения Урманов. Он понимал, что вздумай бандитам обыскать кирху, то ему конец. Его спасло то, что бандиты были уверены, что в помещении никто не уцелел.

У Урманова до сих пор стояло перед глазами искривленное яростью лицо Картазаева и его крик:

— Ты что струсил?

И свой вопрос, оставшийся без ответа:

— Как мы вернемся?

И выражение брезгливого отвращения на лице Картазаева. Андрей хотел объяснить, но был чересчур горд, чтобы оправдываться, поэтому он лишь повторял как заведенный:

— Как мы вернемся?

Действительно, как. Получив у Картазаева шприц для инъекций, Андрей вдруг подумал об этом. Ведь если они уйдут, то сам гроб останется у Ржавого. Получается, что концы нитей, как бы они далеко не ушли, останутся в руках у их исконного врага. И в любом случае они должны были бы проиграть. Ржавый или сделает так, что им некуда будет возвращаться или подготовит встречу и убьет их при возвращении. И в детском еще мозгу Урманова сам собой возник план, который ни за что не родился бы у взрослого, привыкшего мыслить реально.

Урманов решил украсть гроб.

Когда девицы обвязали домовину, в раскрытые ворота въехал погрузчик. Помещение, ранее казавшееся безразмерным, оказалось настолько мало, что мужчины были вынуждены выйти, чтобы погрузчик мог проехать. Девицы задрали вверх полученные петли, и погрузчик вдел в них ножи. Вилы поползли вверх, и гроб медленно оторвался от грунта. Когда погрузчик двинулся, домовина закачалась на скрипящих ремнях, но женщины придержали ее. По всему выходило, что им приходилось управляться с погрузкой странного груза не в первый раз.