Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки

– Типа того. Он ожил, а полетела я. Причем с вершины самой крутой в Куршевеле горы. Хорошо, на горных лыжах с младенчества стою, справилась. Поэтому давай возвращаться, пока не околели.

– Даш, – Антон положил мне на плечо теплую ласковую руку, – ты вся такая внезапная. Но мне и это в тебе нравится! Как скажешь. Назад, значит, назад. Мне с тобой хоть на Мальдивах, хоть на полюсе интересно. Ты – уникальная девушка! Давай кофейку попьем, согреемся, я уже в номер по пути заказал, а потом мне надо будет снова в пароходство сгонять, отозвать заявку из Голливуда.

– Какую заявку?

– Понимаешь, в «Парамаунте» так положено: если планируется какой-то высокобюджетный проект, надо сразу определять сценариста и обязательно давать его послужной список. Ну, допустим, если человек не побывал на Мальдивах, его никогда не утвердят сценаристом фильма, в котором действие происходит на островах. Такой порядок. Достоверность обстановки – очень важный фактор. «Парамаунт» просто помешан на деталях! А этот фильм сразу под «Оскар» затачивают. Хотели кого-нибудь из маститых писателей пригласить, там же очередь на такие проекты, но я в заявке указал, что ты – самая популярная в России журналистка и лично побывала в Арктике, на Северном полюсе. Мое слово, как продюсера, решающее, но утверждает-то все равно совет директоров. Если утвердят, а потом выяснится, что я дал неверную информацию, или ты откажешься – гигантская неустойка. И меня могу вообще с проекта снять.

Ничего себе! Хорошенькое дело! Заявку дал, заявку снял. А я? А мои мечты и планы? Фильм, значит, изначально под «Оскар» затачивают, а я – побоку?

– С какой стати? – возмутилась я. – Что за идиотизм?

– Даш, успокойся! Не дай бог, еще начнешь думать, что ты в чем-то виновата! Я и так тебя с пляжа сдернул, отпуск испортил, на мороз притащил, да еще и пытаюсь сценарием загрузить. Писак в Голливуде – как грязи! Да и я не пропаду, уже не тот статус. «Парамаунт» турнет, на «Коламбию» пойду! Все! Возвращаемся!

– Да? А меня ты спросил?

Я просто ужасно разозлилась. Видали, а? Сначала протащил над всем земным шаром в самом опасном средстве передвижения, запросто ведь могли разбиться! Потом в эту дыру заснеженную засунул, без горячей воды, без солнца, оторвал от семьи и поклонников, а теперь еще и хочет, чтоб я от Голливуда отказалась? От миллионного гонорара и всемирной славы. И все из-за чего? Из-за того, что слабая девушка позволила себе проявить свою слабость! Рискнула пожаловаться на голод и холод! И это мужчина? Вместо того чтобы стукнуть по столу кулаком и рявкнуть: «Летим на полюс. И баста!»

– Вот ты себя и проявил, – горько сказала я. – Вот и цена твоей искренности!

– Даша.

– Что – Даша? Ты прекрасно знаешь, что значит для меня Арктида. Это – серия статей. Потом – книга. А Голливуд, «Оскар». Неужели ты считаешь, что я здесь с тобой из-за этого? Я, может быть, впервые в жизни почувствовала в мужчине духовное родство. – Поднатужившись, я повлажнела глазами и для пущей убедительности всхлипнула. – Мне показалось, что тебе так же, как мне, интересна история нашей планеты, нашей родины. А ты. Мне в эти дни было с тобой так комфортно, так интересно, что в какой-то момент даже стало страшно: не ошибаюсь ли я? Тот ли ты человек или я тебя выдумала? Вот я и решила проверить. Пошутила, называется. Конечно, возвращайся на острова, что тебе тут делать? Я сама найду способ добраться до полюса. А деньги за билеты верну. Сразу, как окажусь в Москве.

Я сбросила с себя одеяло, натянула на единственный тоненький свитерок просторную футболку и стала обуваться.

– Ты куда? – Он смотрел на меня не то потрясенно, не то восхищенно, я не разглядывала. Не до того.

– Схожу в магазин, куплю какую-нибудь фуфайку или шубку искусственную, ну и сапожки, если денег хватит. Потом – по инстанциям. Столичных журналистов в провинции любят, кто-нибудь да поможет. На худой конец спонсора найду. Потом редакция все оплатит. Мы – издание не бедное.

– Даша! – Антон подскочил ко мне, поднял на руки, закружил по комнате. – Даша, ты чудо! Значит, летим? – Он восторженно чмокнул меня в щеку.

После эмоциональной вспышки для горячего перемирия – самое время. Мы ведь с момента знакомства толком ни разу и не поцеловались. Только за ручки держались да чмокались, как детсадовцы. Поэтому я ждала продолжения поцелуя и даже прикрыла глаза. Но Антон бережно усадил меня в кресло и укутал в одеяло.

– Вот и кофеек прибыл!

Козе понятно: он смертельно боится моего отторжения. Ведь если он полезет целоваться, а я залеплю ему пощечину, то какой уж тут полюс!

– Даш, – вдруг смущенно отвернулся к окну он. – А у тебя с этим Чурилиным что-то было? Или есть? Прости за бестактность.

– У меня? С Чурилиным? – Так вот в чем дело! Он меня приревновал! И боялся, что как только окажемся на ледоколе, я его брошу! – Никогда и ничего! – твердо заявила я. – Более того, и быть не могло! Просто, как человек, разбирающийся в искусстве, я понимаю, насколько он талантлив и своеобычен. Но если б со всеми, кто в меня влюблен, у меня что-то было.