Малефисента. История темной феи

– Ты их не тронешь, сестра! – заявила Фея-Крестная, выступая вперед и загораживая собой троицу. – Когда ты уже отступишься от этой пропащей девчонки?! Когда до тебя дойдет наконец, что эта Малефисента не принесет тебе ничего, кроме боли и несчастий?! Ты видела это еще той ночью, когда привела ее в свой дом. Ты заглянула тогда в ее будущее в этом мире и видела все до конца, но все равно настояла на том, чтобы взять ее к себе. Ты заботилась о ней, защищала ее, хотя знала, что она этого не заслуживает!

– О чем она говорит? – Гнев Малефисенты утих, глаза стали несчастными.

– Ни о чем, милая, ни о чем, – попыталась отмахнуться Нянюшка.

По щекам Малефисенты снова побежали слезы:

– О чем она говорит, Нянюшка? Что ты видела? Что я злая, да? Поэтому меня бросили?

– Да! Ты родилась во зле, и ты будешь нести в себе зло до конца своих дней. Ты уничтожишь все, что когда-нибудь любила! – заорала Фея-Крестная.

– Нет, Малефисента, не слушай ее. Это неправда! – воскликнула Нянюшка.

Сначала Малефисента почувствовала, как у нее закололо кончики пальцев. Потом это отвратительное ощущение быстро распространилось по всему ее телу, перейдя вскоре в мучительное жжение где-то внутри. Она вспомнила, что уже испытывала нечто подобное раньше, когда была маленькой – еще до того, как освоила телепортацию в свой домик на дереве, до того, как научилась контролировать свою злость. Но на этот раз все было иначе. Она сама стала иной.

– Малефисента, нет! – отчаянно закричала Нянюшка.

Мир в глазах Малефисенты стремительно почернел, а ее собственное тело невыносимо раскалилось от жара. Ей казалось, будто полыхающий внутри нее огонь сейчас спалит ее дотла. Но в тот самый миг, когда она уже не сомневалась, что пламя вот-вот вырвется наружу, ее тело внезапно раздалось вверх и вширь, став огромным, словно для того, чтобы вместить бушующий в ней гнев. К нарастающему жару прибавилась боль – мучительная боль в сердце от предательства Нянюшки, которая, оказывается, всегда знала, что Малефисенте суждено стать злодейкой. Как же она могла лгать ей все это время?! Как она могла скрывать это от нее?! То ужасное нечто, что бесновалось сейчас внутри Малефисенты, походило на жуткую голодную змею, пожирающую ее внутренности. Малефисента закричала от боли, мать вторила ее отчаянным воплям, и скоро уже невозможно было различить, кто из них заходится в крике. Больше вынести этого Малефисента не могла. Ничего ужаснее с ней еще не случалось. Она уже не соображала, кто она, где она... и ослепительное зеленое пламя, вырвавшись на свободу, спалило все вокруг одной безумной вспышкой.

Последнее, о чем успела подумать Малефисента, – это что все они были правы.

Она была злом.

Глава 23 Сожаления Нянюшки

В комнате царила зловещая тишина. Все сидели со слезами на глазах – все, кроме Малефисенты. Выждав немного, она первой нарушила молчание:

– Но ты не умерла. Никто из вас не умер. Я-то думала, что убила собственную мать и всех, кого я знала. Только гораздо позднее выяснилось, что ты все-таки выжила.

– Я бы умерла, если бы сестрички вовремя не перенесли нас своей волей прочь оттуда, – тихо сказала Нянюшка.

– Полагаю, они ожидали, что нечто подобное может произойти. Вы все ожидали. Только тогда мне наконец стало понятно, что имели в виду Сестрички в тот вечер накануне моего дня рождения, когда говорили про то, что звезды не сойдутся. В тот день я приняла наконец свою судьбу.

– Да, мы в самом деле знали, что может случиться нечто скверное...

– То есть вы заранее знали, что я превращусь в дракона и истреблю всю Страну эльфов и фей? Значит, именно это ты и твоя сестра увидели в тот день, когда ты нашла меня в дупле?

– Нет! Клянусь, ничего подобного я не видела! Да, я знала, что ты способна на великое зло, но я верила, что тебя можно направить по иной дороге. Я всегда видела в тебе хорошую сторону, Малефисента, – продолжала стоять на своем Нянюшка.

Малефисента перевела холодный взгляд на Цирцею:

– А ты, Цирцея, только помалкивать, слушая нас из зачарованного зеркала своих сестер. Тебе что, совсем нечего сказать?

Цирцея, замявшись, ответила не сразу:

– Я ведь тогда была совсем еще ребенком, Малефисента. Я не помню встречи ни с тобой, ни с тремя добрыми феями, ни с Феей-Крестной. Мне очень жаль, если я как-то виновата в том, что тогда случилось. Правда, очень жаль. Но из того, что я услышала, мне показалось, будто я скорее пыталась защитить тебя.

Малефисента поразмыслила над ее словами:

– Ты в самом деле ничего не помнишь?

– Ничего, – помотала головой Цирцея.

– Тогда, – фыркнула Малефисента, – очень похоже, что ты осталась почти такой же девочкой, какой была тогда. Почти, но не совсем.