Малефисента

— Крестная фея! — разнесся голос Авроры над лесной поляной. Услышав в ее голосе тревогу, Малефисента вышла из тени, а Диаваль остался сзади. Сегодня был день накануне шестнадцатилетия Авроры, и принцесса собиралась прийти на это место после того, как скажет своим теткам, что уходит из дома. Было ясно, что что-то произошло, а зная связи трех пикси со Стефаном, Малефисента моментально вычислила, что они, пытаясь удержать Аврору, скорее всего, рассказали ей о ее прошлом. Вопрос в том, как много они рассказали?

— Я здесь, — сказала Малефисента, окидывая принцессу быстрым взглядом.

Глаза девушки, обычно ясные, были сейчас полны слез, а локоны спутались так, будто Аврору только что оттаскали за волосы. Малефисента молчала, со страхом ожидая, что скажет Аврора.

— Когда ты собралась сообщить мне о том, что я проклята? — полным муки голосом спросила Аврора.

Малефисента оказалась права. Эти суетливые придворные кумушки действительно рассказали Авроре о том, что произошло много лет назад. Но Аврора упомянула только, что она проклята, но не сказала, кто наложил проклятие…

— Скажи, это правда? — умоляющим тоном спросила Аврора.

— Да, — коротко ответила Малефисента, кивнув головой.

Лицо Авроры поникло.

— Но я всего лишь ребенок! — крикнула она. — Кто мог сотворить такую ужасную вещь с ребенком? — она взглянула на Малефисенту своими голубыми глазами и продолжила: — Мои тетки сказали, что это была злая фея. И они назвали ее имя. Они сказали… сказали…

Она расплакалась, не в силах произнести имя вслух.

Видя страдания Авроры, Малефисента не выдержала. Повернувшись в сторону так, чтобы не встречаться с Авророй взглядом, она сама произнесла вслух это имя:

— Малефисента.

У стоявшей позади нее Авроры широко раскрылись глаза, словно что-то щелкнуло у нее в голове и разрозненные кусочки головоломки начали складываться в единое целое.

— Это твое имя? — спросила она. — Это ты Малефисента? Это ты прокляла меня?

Малефисента медленно повернулась лицом к принцессе. Не так ей хотелось сообщить Авроре о том, кто она такая и что натворила. Но что теперь делать? А правда, она всегда выйдет наружу, не так, так этак.

— Да, — негромко ответила Малефисента.

Аврора приложила руку к сердцу, пораженному, как стрелой, признанием Малефисенты. Затем принцесса взглянула на Малефисенту так, словно впервые увидела ее. Этот взгляд прожег Малефисенту насквозь. Она понимала, что только что мир Авроры перевернулся с ног на голову. Малефисента сделала то же самое, что когда-то сделал Стефан с ней самой, — заставила принцессу поверить ей, а затем жестоко разбила ей сердце. «Какая насмешка судьбы», — подумала Малефисента, а Аврора тем временем повернулась, чтобы уйти.

— Погоди! — крикнула Малефисента, протягивая руку.

Аврора яростно отпрянула, увернулась, затрясла головой и закричала:

— Нет! Не прикасайся ко мне! Ты и есть то самое зло! Это ты, ты!

Она повернулась, убежала и скрылась в лесу.

Глядя ей вслед, Малефисента чувствовала, как последние силы покидают ее. Ей стало тяжело дышать. Слишком долго она не желала признаться в том, что на самом деле совершила, — ни себе самой, ни Авроре, а теперь настал час расплаты.

Она долго стояла на месте, мечтая повернуть время вспять и никогда, никогда не накладывать того проклятия. Никогда даже не заикаться ни о веретене, ни о Поцелуе истинной любви… Внезапно в Малефисенте вспыхнула искорка надежды. Может быть, еще есть способ все исправить. Может быть, Диаваль был прав и настоящая любовь все же существует — хотя бы для некоторых людей. Она подняла взгляд, посмотрела глаза в глаза ворону и сказала:

— Найди его.

Диаваль взмыл в воздух, а Малефисента молча принялась молиться о том, чтобы все не оказалось слишком поздно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Малефисента грустно брела назад, к лесной лощине. Она не могла видеть, но тем не менее совершенно точно знала, что Аврора будет делать дальше. Возьмет лошадь с маленькой конюшни домика на лужайке и отправится к себе домой. Вылетит во весь опор из леса на дорогу, ведущую прямо к замку. Даже на секунду не задумается о том, что скажут тетки, когда обнаружат ее отъезд. Не задумается, почему Малефисента была вынуждена ей лгать. Или о том, что скажет ее отец, когда она появится у ворот замка. Она просто будет гнать и гнать вперед, и по ее щекам будут течь слезы.

А думать она будет о том, что у нее, оказывается, есть отец. И мать. И о том, что сама она — принцесса. Вот о чем она будет думать. Много думать. Поэтому к тому моменту, когда Аврора подъедет к замку, ее гнев сменится нетерпением. Как-никак, ей предстоит встреча со своими собственными родителями.