Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны

Некий зверь, пугающе огромный зверь, чье тело, казалось, простиралось на всю длину камина, поднял огромную лохматую голову, лежавшую на лапах, и уставился на крошечную мордочку Виггинса, видневшуюся из-под руки Марии. Он громко чихнул, унюхав аромат, присущий Виггинсу, немножко поразмыслил об этом, презрительно моргнул и опять положил голову на лапы. Но спать он не собирался. Через каскад рыжеватой шерсти, спадающей ему на морду, его глаза, как две желтых лампы, уставились на них к смущению всей собравшейся компании – к смущению, потому что глаза эти были ужасно проницательны.

Если глаза сэра Бенджамина искали, казалось, что есть доброго, глаза лохматого создания у камина видели значительно больше. Мария не могла понять, что же это был за зверь. Она решила, что это собака, хотя он был не совсем похож на обычную собаку…

– Это пес Рольв, – ответил сэр Бенджамин на невысказанный вопрос. – Некоторые его опасаются, но я уверен, что тебе опасаться его не нужно. Это очень старый пес. Он пришел из соснового бора, что начинается за домом, в Рождественский Сочельник двадцать лет тому назад, и какое-то время оставался с нами, а после некоторых неприятностей в усадьбе снова ушел. Но год тому назад – опять в Сочельник – он вернулся и с тех пор живет со мной и ни разу, насколько мне известно, не обидел и мышонка.

– У вас есть мыши? – прошептала мисс Гелиотроп.

– Тысячи, – весело раскатился сэр Бенджамин. – Но мы ставим мышеловки. Мышеловки, а еще кот Захария. Захарии сейчас здесь нет. А теперь, дорогие леди, вы должны посмотреть свои комнаты и снять теплую одежду, а потом спускайтесь вниз в залу, и мы все вместе поедим.

Сэр Бенджамин взял со стола у камина три медных подсвечника, зажег свечи, вручил по одному мисс Гелиотроп и Марии, и повел их в смежную комнату, которая, как догадалась Мария, служила гостиной, хотя при тусклом свете трудно было что-нибудь разглядеть.

Он открыл дверь в стене, прошел в нее, и они очутились на винтовой лестнице. Ступени ее были стерты посредине, столько ног шагали по ней в течении многих веков, а сама она столько раз загибалась вокруг центрального столба, что у бедной мисс Гелиотроп совсем закружилась голова, хотя сэр Бенджамин, несший над головой свечу, несмотря на свой возраст и немалый вес, шагал по ступеням весело, как мальчик, а Мария, шедшая последней, скакала по ним с ловкостью веселой обезьянки.

– Ей шестьсот лет, – радостно сказал сэр Бенджамин. – Построена в тринадцатом веке Рольвом Мерривезером, оруженосцем короля Эдуарда I и основателем нашей семьи, на землях, пожалованных ему королем в награду за геройское поведение в битве. В нашей семье мы, мисс Гелиотроп, мы пишем Рольв через «в», потому что мы происходим от викингов и великих воинов.

– Да, – вставила мисс Гелиотроп, – когда Мария была маленькой, ради того, чтобы она съела рисовый пудинг, разыгрывалось целое сражение.

– Вы назвали собаку, пришедшую из соснового бора, в честь этого Рольва? – спросила Мария. Она на секунду задумалась прежде, чем назвать это громадное создание, что было в зале внизу, собакой, потому что ей как-то не верилось, что это на самом деле собака.

– Именно так, – ответил сэр Бенджамин. – Предание утверждает, что Рольв Мерривезер был рыжеволос, а у пса Рольва, как вы могли заметить, тоже рыжеватая грива.

– Да, я заметила, – отозвалась Мария. Сэр Бенджамин остановился перед дверью. – Тут, леди, я вас оставляю. Это комната мисс Гелиотроп, она находится над гостиной. Комната Марии еще выше, прямо на верхушке башни. – Он поклонился им, и неся в руке свечу, начал спускаться вниз.

Увидев свою комнату, мисс Гелиотроп испустила вздох облегчения, она-то думала, что ей придется спать на соломе, брошенной на пол, устланный тростником. Это была небольшая комната с дубовым полом, покрытым малиновым ковром, ковер был потертый и с большой дырой, но это был ковер, а не тростник.

Там была большая кровать с пологом, к которой вели ступеньки, а полог был сделан из малинового бархата и крепился на четырех столбиках. Там был изогнутый на манер лука комод

красного дерева с выдвижными ящиками, огромный красного дерева платяной шкаф, туалетный столик обитый ситцем с оборочкой внизу, кресло с подголовником и скамеечкой для ног. Каменные стены были обшиты панелями из теплого темного дуба, а окно было плотно закрыто ставнями и занавешено ситцевыми занавесками. Занавески нуждались в штопке, но мебель была хорошо отполирована и тщательно вычищена.

Кто-то, похоже, позаботился о ней, потому что большой камин ярко горел, на комоде и туалетном столике были зажжены свечи, а между простынями лежала грелка. Их багаж был уже здесь, аккуратно поставленный рядом с кроватью.