Маленькая Даша из большого старого дома

Следующие три дня маленькую Дашу никто не беспокоил. Девочка закрыла на щеколды все окна нижнего этажа, заперла входные двери и большую часть времени тихонько сидела в своей комнате, либо делая уборку после нежданного погрома, либо занимаясь чтением или вязанием, которым увлеклась в последнее время. Нет, хорошо вязать она ещё не умела, но всё равно пыталась что-нибудь сделать. Ей нравился сам процесс. Он действовал на неё умиротворяюще. Во двор девочка выходила только один раз, чтобы быстренько полить цветы, а также дать курам свежий корм и собрать яйца. На четвёртый день снова приехали двое в костюмах – те же самые. А с ними ещё трое человек в рабочей одежде. Суровые визитёры потребовали, чтобы маленькая хозяйка открыла и не препятствовала им. Пригрозили, что в противном случае пройдут в дом силой, и им за это ничего не будет, так как имеют право. Даша не хотела, чтобы в её доме что-то ломали. Да и как она могла защититься от этих "костюмов"? Может, и правда у них было право на что-то. Но ей это никак было не узнать, не проверить. И Даша была вынуждена им отпереть. "Почему вы хотите меня выселить?" – спросила Даша. "Дом признан аварийным. В нём больше нельзя жить", – всё так же сухо, монотонно, как и несколькими днями ранее, сказал один из людей в костюмах. А другой безучастно продолжил: "Мы отвезём тебя в другое место. Там тепло и чисто. Не нужно работать, не нужно самой всё делать. И кормить там будут хорошо". "Но я не могу уехать! Оставьте меня здесь в покое!" – взмолилась Даша. Однако "костюмы" были непоколебимы в своих намерениях. У них всё было решено задолго до этого дня и даже до того, когда они появились впервые. Как Даша ни упиралась, как ни спорила с ними, как ни пыталась доказать, что не может никуда съехать, ей было приказано собрать вещи и готовиться к переезду. Обещали вернуться за ней со дня на день. Тем временем рабочие вынесли из дома пару старинных филенчатых дверей и несколько табуреток…

Отныне люди стали приезжать каждый день. Бывало, что и не по одному разу. Одни были одеты как рабочие, другие походили скорее на бомжей, чем на организованных работяг. Все они смело, с абсолютной наглостью проходили в дом, шарили повсюду, словно устраивая обыски, забирали вещи, снимали светильники и потолочные лампы, выносили мебель. Иногда взамен Даша получала конверт, внутри которого находилась пара-тройка зеленоватых денежных купюр. Но зачем они так делали? Зачем уносили всё из дома и давали Даше деньги? Ведь она не собиралась ничего продавать! В мыслях не держала такого! Только вот её никто не спросил. За неё всё решили те "костюмы". Или кто-то ещё.

За последующие три дня особняк подвергся сразу нескольким набегам мародёров. Вынесли все стулья, табуретки, тумбочки и Дашино кресло-качалку из двойной комнаты. Потом не стало двух больших шкафов, нескольких сундуков и стеллажей, множества мелких вещей, включая книги, настенные часы, фарфоровые и глиняные фигурки, посуду. Поначалу Даша бегала по дому за визитёрами, кричала, ругалась, махала кулаками, пытаясь остановить происходящее безумие, даже дралась. Бесполезно. Для всех она была будто пустое место. Её не воспринимали всерьёз. Даже почти не разговаривали с ней. Однажды приехали сразу четверо на большом грузовике. Сказав, что им разрешено, они вынесли из дома две коробки с оставшейся посудой и каким-то барахлом, большой тяжёлый диван и комод. Хороший такой комод, очень старый, почти ровесник самого особняка, стоявший наверху в дальней комнате со сломанным чёрно-белым телевизором. Даша только успела спрятать в этом комоде свои клубки ниток и незаконченное вязание. Почему она думала, что этот трухлявый, разваливающийся комод не станут трогать? Видать, он имел свою ценность! Эти люди вывалили его содержимое во дворе и погрузили его вслед за диваном в кузов машины. Сдержанно поблагодарили, дали конверт с тремя зеленоватыми купюрами и уехали. Даша уже не следила за тем, как в то же время с другой стороны улицы к дому подъехала очередная группа расхитителей, которые вскоре принялись срезать с дома наличники. Обезумев от горя и заливаясь слезами, девочка бегала босиком в одной футболочке на три размера больше положенного и собирала разноцветные шерстяные клубочки, разбросанные по двору.