Маленькая девочка в Эмиратах

Когда регистрировали брак, вышла небольшая заминка. Тот, кто расписывал, не мог расписать, поскольку ему нужно было «разрешение от папы». Процесс остановили. «Ну вот», – подумала Лара. Но тут вошёл посол, высокий, породистый мужчина, и сказал громогласным голосом: «Я её папа, расписывайте». И их расписали.

Позже она признается: «Мухаммед, знаешь, почему я вышла за тебя замуж? Потому что за пол года ты ни разу не приставал. Вот это выдержка!» – «Да? А я смотрел на тебя всё это время и думал: ну надо же, какая дура, ничего ей не нужно!»

Девчонки из театра частенько ей говорили, что у неё всегда из крайности в крайность. Сначала театр, потом бандиты. Первый муж еврей, второй – араб. Такое могло случиться только с ней.

Мухаммед был удобен тем, что не задавал лишних вопросов. Она спала с ножом под подушкой. Он только спросил, зачем она так делает. «Мы, русские, все спим с ножом под подушкой, так надо».

Как хорошо, что многие её странности можно было списать на разницу культур. За год она четырежды пыталась покончить с собой. Внутри была пустота, и жить не хотелось. И четырежды он вытягивал её с того света. Мухаммед был врачом.

Прошлое преследовало её. Муж часто будил и говорил, что она опять стонала и плакала во сне. Ей снились трупы, девочки, бандиты, кровь, много крови. Иногда снился Паша, что ему плохо, он болен, он звал её, просил вернуться. В такие дни становилось особенно тошно. Хотелось выть или повеситься.

Паша, Паша, что же ты наделал? Её готовили к роли солдата, она и была солдатом. Бесполым существом, обученным служению Родине. Зачем ты пробудил в ней женщину? Зачем вошёл в неё навсегда, на всю жизнь?

Closure[1]. У американцев это называется closure. Closure обязательно должен быть, иначе незавершённое будет преследовать всю жизнь. А она уехала тайком, не попрощавшись.

Паша, Паша. Зачем ты мучаешь меня? Зачем приходишь во сне, выворачивая душу? Я встретила хорошего человека, он добр, он заботится обо мне. I moved on[2], та глава закрыта. Ты уголовник, я из семьи потомственных юристов, судей и прокуроров, между нами не могло быть ничего общего.

4

Муж любил водить её по ночным клубам, хотя ей это никогда не нравилось. Ему было приятно, что самая красивая женщина вечера находится рядом с ним. Ей хотелось сделать приятное мужу, и она шла. Чаще всего они ходили в привилегированный клуб Абу-Даби, куда любили ходить местные. Там на сцене танцевали красивые девочки из Ливана.

Вот и в тот вечер в клубе были четыре девочки, но одна была особенно хороша, в ослепительно-ярком коротком оранжевом платье, ладно сидевшем на её точёной фигурке. Она была выше всех и как бы крупнее. Но она не просто танцевала, она пропускала музыку через себя. Она растворялась в музыке. Глядя на неё, Лара почувствовала, как могут чувствовать только женщины, что у неё тоже какая-то своя, невысказанная трагедия, какая-то острая внутренняя боль, разъедающая изнутри. Ливанка напоминала ей Юлию.

И тут её прорвало. Лара не понимала, что происходит. Она подошла к музыкантам и попросила поставить самую томно-знойную ламбаду.

Эту ламбаду она танцевала только с Юлькой. А сейчас её прорвало, и ливанку, похоже, тоже. Их обоих накрыло. И вдвоём они закатили откровенное лесбо. Прямо на сцене. В этом танце была такая невысказанная боль… за всех, за девчонок, которых пришлось оставить, за Пырлика, за Аркашу, за Пашу… за то, что не дали долюбить, доцеловать, доотдаваться, дораствориться в этих глазах и волнах нежности. В этом танце была такая горечь, такой крик раненой птицы… У ливанки, похоже, было то же самое внутри, и они понимали друг друга с одного взгляда, хотя виделись впервые.

Зал гудел. Вызвали наряд полиции. Некоторых арабов пришлось выносить. Буквально. Лара с ливанкой продолжали танцевать, оцепленные полицейскими. И, видимо, от девушек исходил такой мощнейший заряд энергетики, что никто даже не попытался остановить безумие.

После этого случая муж больше не водил её по ночным клубам. «Ты – личность, – сказал он. – Не хочу, чтобы на тебя смотрели как на кусок мяса».

5

Мухаммед окружил её любовью, теплом и заботой. Они ездили с друзьями на пляж и готовили барбекю. Мухаммед хорошо плавал и всегда уплывал очень далеко. У него была астма, и Лара за него переживала, поэтому всегда плавала вместе с ним. Однажды они уплыли так далеко, что друзья потеряли их из вида. Когда они вернулись и вышли на берег, её шатало, она не могла идти. А он смеялся. «Мухаммед, я не умею так хорошо плавать, как ты, но у тебя астма и я боюсь за тебя, пожалуйста, не уплывай так далеко».

Они бегали босиком по свежей траве, прыгали через оросители, поливали друг друга из шланга и смеялись. Им говорили, что нельзя, что вода грязная, но им было всё равно, они были счастливы. Они заходили в магазины игрушек и заводили все игрушки подряд. Они веселились и радовались, как дети.