Маленькая для Шопена

Лодочник перевозил путешественника на другой берег. Путник заметил, что на веслах лодки были надписи. На одном весле было написано: «Думай», а на втором: «Делай» — Интересные у тебя весла, — сказал путешественник. – А зачем эти надписи? — Смотри, — улыбаясь, сказал лодочник. И начал грести только одним веслом, с надписью «Думай». Лодка начала кружиться на одном месте. — Бывало, я думал о чем-то, размышлял, строил планы… Но ничего полезного это не приносило. Я просто кружил на месте, как эта лодка. Лодочник перестал грести одним веслом и начал грести другим, с надписью «Делай». Лодка начала кружить, но уже в другую сторону. — Бывало, я кидался в другую крайность. Делал что-то бездумно, без планов, без чертежей. Много сил и времени тратил. Но, в итоге, тоже кружился на месте. — Вот и сделал надпись на веслах, — продолжал лодочник, — чтобы помнить, что на каждый взмах левого весла должен быть взмах правого весла. Так вот, маленькая, всегда сначала думай и только потом делай. Думай и делай. Вредно как много думать, так и бездумно делать. Как например сейчас думать, что я такой лох и не знаю, что ты меня слушаешь! *1

Я медленно выдохнула, но глаза не открыла.

- Из этой больницы мы поедем домой. Я тебя понял и услышал, но и ты услышь меня. Или будет так как я сказал или не будет тебя. Той тебя, какая ты есть сейчас. Сытая, одетая, умытая с крышей над головой. Будет другая ты. Ободранная, нищая шалава, которая продает себя за кусок хлеба или дозы. Я больше не повезу тебя в детдом. Я выкину тебя на улице, как паршивую собаку, которая ссыт в тапки хозяина. Кивни, если ты меня поняла.

Я кивнула, но глаза так и не открыла.

- Это единственное предупреждение. Больше не будет. Думай – потом делай. Мы ехали в лицей. В частную школу, где ты будешь учиться. Обычная школа. Не интернат.

- Ты сказал, что это детский дом.

- Сказал.

- А я не хотела в детский дом.

- Думаешь улица лучше?

Схватил меня за плечи и заставил сесть на кровати.

- Я был там…долгие годы я жил на улице, маленькая. Ты там сдохнешь! Страшной смертью!

И я знала, что он был прав.

- Это оттуда?

Тронула пальцем его шрам, и он вздрогнул.

- Оттуда. Много чего оттуда.

- Почему ты хромаешь?

- Потому что вначале сделал, а потом подумал.

Прошло четыре года….

*1(с) притча из просторов интернета

Глава 11

Прошло почти два года… Я знала это не по календарю. Я считала про себя каждый этот проклятый день в чужой стране среди людей, с которыми я ни разу не была сама собой. Каждый день вдали от НЕГО. Человека, который вызывал во мне самые противоречивые чувства. От чистейшей ненависти, до самого светлого и прекрасного ощущения полета лишь только об одном воспоминании о том, как прижал к себе и гладил мои волосы. А тонкий шрам на плече напоминал о том ударе и едкой боли, которая стала одной из самых ярких эмоций во всей моей жизни и, пожалуй, самым ярким моим эротическим переживанием на тот момент.

Это стало отправной точкой, и я перестала быть ребенком… И это ощущение, что я меняюсь, продолжалось больше года, а потом я впервые изучила все самые потайные уголки своего тела. Конечно же, и здесь я «была с ним». Здесь он стал у меня первым.

Ничья его девочка. У. Соболева

Шопен меня обманул. Я уехала в интернат. В закрытый интернат-лицей. Какой-то там крутой с уклоном в английский язык и испанский. Он красиво называл эту тюрьму лицеем.

Хрена с два. Он просто от меня избавился. Но я не дура и прекрасно понимала сколько денег ему стоит это удовольствие обучать меня в этом заведении. Да, не детский дом. Да, он поступил якобы благородно. Все учителя, директриса все были от него в восторге. Они красиво называли его опекун. Именно там я узнала его настоящее имя Виктор Георгиевич Лазарев. И почему-то оно прозвучало для меня красиво. Виктор Георгиевич. Виктор. Ему невероятно шло это имя. Как будто я представляла его именно с этим именем и совершенно не удивилась узнав его. Виктор…Не Витя. Ни в коем случае. Только Виктор.