Маленькая Фадетта

— Фаншон еще не вернулась, — говорил он, — некому меня уложить и прочесть со мной молитвы.

Фаншетт утешала его, как могла, и Ландри слышал с удовольствием, что она ласково обращалась с мальчуганом. Лишь только скакун заметил проходящего Ландри, он вырвался из рук Фаншетты, чуть не оторвав себе нанку, и прыгнул в ноги близнеца, целуя его и приставая к нему с расспросами. Он умолял его привести Фаншон. Ландри взял его на руки и сам прослезился, успокаивая его. Он предлагал ему большую кисть винограда, которую он нес в маленькой корзиночке от матери Кайлло в подарок его матери, но и это не утешило Жанэ, хотя он был довольно жадный. Он ничего не хотел и только умолял Ландри пойти за его сестрой. Ландри обещал ему исполнить его просьбу, чтобы заставить его послушаться Фаншетт и пойти в постель.

Отец Барбо не ожидал такого разумного поступка от Фадетты. Он был очень ею доволен, но все-таки чувствовал укоры совести, потому что был очень справедлив и добр.

— Очень жаль, Ландри, что ты не мог решиться перестать с ней видеться. Ты бы тогда не был причиной её отъезда. Дай Бог, чтобы эта девочка свыклась с своим новым положением и чтобы её домашние не очень страдали от её отсутствия. Некоторые защищают ее и уверяют, что она полезна в своей семье, хотя другие и порицают ее. Мы все разузнаем сами; если слухи про её беременность ложны, наш долг — вступиться за нее, как следует; а если, не дай Бог, они справедливы, и ты виноват, Ландри, мы всегда придем ей на помощь и не допустим ее до нищеты. Только не женись на ней, вот все, что я от тебя требую.

— Батюшка, у нас с вами взгляды расходятся, — ответил Ландри, — я у вас непременно бы попросил позволения на ней жениться, если бы сделал то, в чем меня обвиняют. Но Фадетта так же невинна, как моя маленькая сестра. Мы поговорим об этом после, согласно вашему обещанию, а пока простите мне все неприятности, которые я вам причиняю.

Отец Барбо удовольствовался этим решением и более не настаивал. Он был слишком умен и осторожен, чтобы сразу принимать крутые меры. Он остался вполне доволен.

Разговор больше не поднимался о Фадетте в Бессонньере. Избегали даже называть её имя, потому что Ландри бледнел и краснел, когда о ней упоминали при нем, а сам только о ней и думал, как в первый день её отсутствия.

XXXI

Сначала Сильвинэ почувствовал эгоистичную радость, узнав про отъезд маленькой Фадетты; он льстил себя надеждой, что теперь его близнец будет всецело принадлежать ему одному. Но на деле вышло не так. Правда, что после Фадетты Ландри любил своего брата больше всех; но Сильвинэ не мог отрешиться от враждебного чувства к Фаншон, и Ландри перестал довольствоваться его обществом. Когда Ландри начинал говорить о ней и посвящать брата в свои любовные дела, Сильвинэ сердился, упрекал его за его постоянство к девушке, которая причиняла одни неприятности ему самому и родителям. С тех пор брат перестал упоминать даже её имя. Но он не мог не отводить душу, говоря о ней; поэтому он поверял свои тайны Кадэ Кайлло и делил свое свободное время между ним и маленьким Жанэ. Он повторял с мальчуганом катехизис, водил его всюду с собой, занимался с ним и утешал его, как умел. Никто не смел издеваться, встречая их вместе. Ландри не допустил бы насмешек над собой, он открыто дружил с братом Фаншон Фадэ. Этим он хотел всем показать, что любовь его не прошла, и доказывал своим расположением, что ни мудрые советы отца Барбо, ни разные толки не имели на него никакого влияния. Сильвинэ пришлось убедиться, что брат отдалился от него еще более, чем прежде. Он стал ревновать его к Кадэ Кайлло и к Жанэ. Сама маленькая Нанетта, утешавшая его прежде своими ласками и участием, стала предпочитать общество Кадэ Кайлло, который был всеобщим любимцем. Бедный Сильвинэ, видя все это, впал в смертельную тоску, в страшное уныние, так что положительно не знали, чем его развлечь. Он никогда не смеялся, не мог работать, словом, чахнул с каждым днем. Стали бояться за его жизнь; лихорадка все не проходила, а когда жар усиливался, он говорил бессмысленные речи и огорчал ими своих родителей. Он жаловался, что никто его не любит, забывая, как его все баловали. Он призывал смерть, уверяя, что он ни к чему не способен, что его терпят из сострадания, что он всем в тягость, что все хотят от него избавиться. Иногда отец Барбо строго его останавливал, слушая эти грешные слова, но это не помогало. Пробовал отец Барбо уговаривать его, со слезами, понять их любовь к нему. Но это было еще хуже — Сильвинэ рыдал, раскаивался, просил у всех прощения; от волнения жар увеличивался.

Снова обратились к докторам, они ничего нового не сказали. По их лицам было видно, что они все зло приписывают тому, что Сельвинэ близнец и что он непременно должен умереть, как самый слабый из двух. Обратились к купальщице из Клавиер, ее считали самой умной знахаркой после матери Сажжер и старухи Фадэ; первая давно умерла, а вторая начала впадать в детство от старости. Эта ловкая женщина ответила матери Барбо следующим образом:

— Ваш ребенок выздоровеет, если он полюбит женщин.