Маленькая история

Я шёл домой со школы. Мне тогда было лет семь или восемь. Мне нужно было ещё зайти в магазин купить хлеба и молока. После покупки единственным кротчайшим путём осталась тропа нищих. Я шёл медленно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Вдруг мою руку схватили за запястье.

– Подай, милок, на хлебушек. – Прошипела сухая и скукоженная вовнутрь себя старушка почти беззубой челюстью.

Я оторопел. Я не знал что делать. У меня был хлеб, у меня было немного денег, которых хватило бы на полбулки хлеба точно, но… у меня задрожали руки, от макушки до копчика пробежали мурашки, по лбу побежал пот. Вдруг старушка ещё сильнее прищурилась и улыбнулась:

– Извини, милок. Беги домой.

Она отпустила мою руку и вернулась в своё привычное сидячее положение. Мне резко полегчало. Когда паника отступила, мне стало стыдно за то, что я могу позволить себе и молоко, и хлеб, а эта бедная старушка не может этого. В тот же момент я поставил перед женщиной пакет и быстро убежал домой. Только я хлопнул входной дверью, как увидел маму. Она с интересом и некоторым напряжением смотрела на меня.

– Привет, Лёвушка! Ты какой-то возбуждённый… что-то случилось?

– Привет. Нет… ничего. Просто… я…

– Забыл купить хлеба и молока? – С улыбкой спросила она.

– Да! – Почти крикнул я, радуясь, что не пришлось придумывать отмазку.

– Ничего страшного! Тогда давай пока ты переодеваешься, я подогрею тебе обед, а после того как отдохнёшь, вместе сходим в магазин, хорошо?

– Хорошо!

Я уже забыл и ту старушку, и что отдал ей покупки, быстро сменил школьную форму на домашнюю одежду и пришёл на кухню. К этому времени уже вовсю пахло тушёной говядиной и варёным картофелем с укропом. Ароматный пар слегка трепетал над тарелкой. Я сел за стол, мама напротив меня, положив руку на ладонь. Пока ел, она не отводила от меня своего улыбающегося взгляда. Когда тарелка опустела, она молча забрала её, поставила в посудомоечную машину и вернулась за стол.

– Вкусно?

– Очень! А папа снова на работе?

– Да. Он сегодня поздно будет.

– Ясно… – Пробормотал я, понурив голову.

– Не обижайся на него. Он много работает для того, чтобы ты ни в чём не нуждался.

– Я в нём нуждаюсь.

Мама не нашла что ответить, но мне всегда казалось, что мысленно она говорит: «Я тоже». Неловкая тишина висела ещё буквально пару секунд.

– Что ж, раз ты поел, то почему бы нам не прогуляться до магазина? Или может, отдохнёшь немного?

– Нет. Я не сильно устал в школе. Пойдём сейчас.

– Хорошо. Тогда иди одевайся. Кто первый оденется, тот и возьмёт другого за руку!

– Ура-а!

Я всегда одевался первый. И хотя разницы в том кто кого держит за руку нет, но меня всё же грела мысль, что именно я держу маму за руку. Я был по-настоящему счастлив в такие моменты! Вскоре мы дошли до магазина. Мама взяла хлеба, молока и что-то ещё и подошла к кассе.

– Ой, кажется, я забыла кошелёк дома. Точно, Лёвушка, у тебя же остались деньги.

В этот момент всё моё существо почему-то замерло в страхе и трепете. Мама видимо это поняла и изменилась в лице. Молча она ещё раз переворошила сумочку, нашла где-то в её глубинах какую-то купюру и, протянув продавцу, забрала пакет с продуктами. Я протянул было ей руку, но не смог поймать мамину – мы двинулись к выходу. Каждый раз когда мама злилась на меня, она как бы отдалялась в наказание: молчала, делала вид, что меня не замечает, не брала меня за руку. На меня это всегда действовало отрезвляюще.

Видимо решив сократить путь, мама пошла в сторону тропы нищих. Я грустный и разочарованный сам в себе медленно плёлся за ней. Вдруг мою руку кто-то схватил. Подняв глаза, я увидел ту самую старушку, которой отдал пакет с молоком и хлебом.

– Спасибо тебе, милок! У тебя очень доброе сердце. Прости бабушку, что так тебя напугала.

Она отпустила меня, а я так и не смог выдавить из себя хоть какой-то звук. Подошла мама, взяла меня за руку и, улыбнувшись старушке, поволокла меня домой. Весь оставшийся путь мы молчали и только дома мама спросила:

– Ты ведь купил хлеб и молоке, а затем отдал их той старушке?

– Да… – Ответил я, шмыгнув носом.

Мама опустилась передо мной на колени и поцеловала меня в лоб.

– Чего ж ты испугался? Думал, я тебя ругать за добрый поступок буду? – Я обхватил её шею и скупо по-мужски зарыдал почти в голос. – Дурачок. Ты всё правильно сделал. Мы с папой тобой гордимся.

Больше достаточно сильных потрясений в моём детстве, пожалуй, и не было. Правда, чем взрослее я становился, тем сильнее ощущался недостаток папиного внимания ко мне. Он уходил на работу пока я спал, приходил, когда я уже спал. И только мысли о том, что он целует меня ночью, когда возвращается, успокаивали меня. Но настал момент, когда и этого стало не хватать.