Маленькая хня

Прекрасно помню, что первое время летала повсюду без линз, а когда наконец их купила, то надела прямо в магазине. И тут же увидела, что на улицах города В. ужасный срач. Дома оказалось, что срач не только на улицах. Стало понятно, почему в Бош-энд-Лэмбе на Партизанском проспекте висит громадное объявление: «ЛИНЗЫ НАЗАД НЕ ПРИНИМАЕМ».

А Венечка Ерофеев жаловался в «Бесполезном ископаемом»: «Замечаю в канун 56-й годовщины: я умею кривить морду только слева направо, справа налево не получается». Значит ли это, что я пойду дальше Венечки, если про свою морду выяснила то же самое еще в девятом классе? Если да, то хорошо, а то летать-то — одно дело, а ты вот попробуй морду влево скриви. В первый же день я больно ударилась ею о фонарный столб, так что временно не могла кривить ни в одну сторону.

В только что наступившем году исполнится 20 лет моего сожительства с городом В. Я не заметила, когда он успел накормить меня лотосом. Я потеряла бдительность и съела лотос, наверняка подсунутый мне вместе с какой-нибудь привычной, испытанной отравой типа пянсе. Несколько раз за эти 20 лет город В. засовывал меня к себе в рот, чтоб разжевать и проглотить, но каждый раз — то ли жалея, то ли оставляя на потом, выплёвывал живой. Он то любил меня, то показывал козью морду, то вовсе поворачивался задницей, но ни разу не согласился на развод. Я каждый год назначала себе новые сроки отлёта и каждый раз город В. находил и подбрасывал мне какую-нибудь уважительную причину остаться хотя бы до следующего года.

Нынешний срок — последний.

Я подпишу акт о капитуляции, а сама потихоньку лягу на крыло. Я обману его так же, как он всю жизнь приманивал меня.

Многим удалось обмануть город В. Значит, и я смогу.

В городе В. у меня уже почти никого не осталось.

Да нет, я всё наврала.

В тот день, когда я научилась летать, была обычная для города В. мерзкая погода. Хлестал горизонтальный дождь, рванина грязных облаков мчалась куда-то из Суйфэньхэ на Хоккайдо, ветер с особым цинизмом насиловал зонты, выворачивая их наизнанку и ломая спицы, задирал плащи и платья дам на глазах их джентльменов, которым не было никакого дела до внезапной наготы спутниц. Вокруг пешеходов падали деревья, рушились дома и летали мокрые собаки, и вот им-то, собакам, было по-настоящему хорошо: они совершенно не сопротивлялись обстоятельствам, и обстоятельства были к ним вполне гуманны. А о том, что сверху всё гораздо лучше видно, и говорить не приходится.

Я посмотрела на собак, потом на людей с изнасилованными зонтами и лицами, потом опять на собак, а потом расправила руки и неожиданно легко взлетела над крышами Адмиралфокин-street, даже не обратив внимания на то, что из моих карманов высыпается последняя мелочь, розовая зажигалка Cricket и только что купленная Интернет-карта. Лавируя меж проводов высоковольтных линий электропередачи, я заплакала от радости полёта, и слёзы вымыли из моего левого глаза линзу.

А потом я набрала высоту и сделала первый разворот над историческим центром города В.

Города моей мечты из него свалить.

ДЛЯ НЕМЕСТНЫХ

Если вы не знаете, где это, то я вам расскажу и покажу пальцем на карте. Видите, вот здесь, вот он. Ниже. Правее. Еще правее и еще ниже. Видите, фига? Это и есть город В., небольшой турецкий городишко, расположенный в самом нижнем правом углу геополитической карты Российской Федерации.

Западное побережье населенного пункта глядит окнами моей квартиры на пролив Босфор Восточный, а бухта Золотой Рог рассекает город на две неравноправные части, омывая их своими грязноватыми водами с тыла. В иную зиму бухта промерзает чуть не насквозь, однако это не мешает ей считаться незамерзающей, о чем официально заявляют все навигационные справочники.

Здесь вообще всё по-турецки и сплошной обман: даже Новый год наступает не в полночь, как, например, в Москве или Санкт-Петербурге, а на 7 часов раньше. Говорят, всё дело в расстояниях, но какой дурак поверит, что время от праздника до праздника измеряется километрами. Однако город В., не поддающийся уму, можно попробовать осознать аршином: действительно, город этот настолько далёкий, что до его жителей не всегда доходят письма, отправленные ими самим себе по электронной почте.