Маленькая хозяйка большого дракона

Дарьянка зубами скрипит, а поделать ничего не может – свекровь будущая в своем праве. Радость нечаянная только тогда и приключилась, когда свекровушка, невзирая на предупреждения, в сарай к дракону зашла. А тот как раз зевнул широко и влажно, обрызгал любопытную тетку липкими слюнями да еще и искрами полыхнул так, что подол пришлось тушить.

Тетка Прасковья, как ни странно, даже не заорала, только глянула на Дарьянку с уважением и спросила:

– Слушается тебя скотинка-та?

– Слушается, – гордо ответила Дара. – И в упряжи у меня ходит, и под седлом. И еще сам охотится.

– Славно, славно,— и в дом вернулась, но за пироги хвататься не спешила.

Дарьяна молчала – а что тут скажешь? Прасковья старшая, ей и начинать разговор. А тетка все хмурилась.

– Вот что я скажу, Дарьяна, – наконец, решилась она. – Девка ты, конечно, справная, хозяйственная. Кремень, а не девка.

Дарьяна кивнула. Дракон, нагло подслушивающий под окном, тоже кивнул. На комплимент слова тетки Прасковьи походили мало.

– Я так вижу – мы с тобой не сживемся, – снова как камень уронила тетка. Снова пауза.

Дарьяна не утерпела, тихонько шепнула:

– Так и не надо, наверное. У вас свой дом, у меня тут тоже нажито немало. А скорняк в Малиновке совсем старый. Недаром все наши давно в Погорелки ходят.

– И то верно, – кивнула Прасковья, ловко подхватывая кусок пирога. – А шо, малина свежая, да?

– Утречком сбегала в лес, – выдохнула “невеста”, уже понимая – раз гостья пирог взяла, стало быть, дальше деловой разговор пойдет.

– До осени тянуть смысла не вижу, – веско сказала Прасковья. – Шта нам та осень? Тем более, тут у тебя свой огород, свой сенокос. Да и руки мужские по хозяйству не лишние будут. Изба вот на левый угол покосилась, бани своей нет, курятник того и гляди развалится. Порося пошто не заведешь?

– Некуда, – коротко ответила Дарьяна. – Свинарник строить надо, дорого. Да и не управлюсь я сама со всем хозяйством.

– Ну так муж на что? И баню поставит, и свинарник построит, да, Гринь?

Гринька равнодушно кивнул, доедая шестой, кажется, кусок пирога.

– Только, Дарьяна, ты ж семья наша будешь. А сама знаешь – скорнякам что главное? Шкуры. Вот, как скотину резать будем, твои руки совсем не лишние будут.

Дарьяна все это знала, чай, не первый год в деревне жила. И в принципе была готова. К тому же, что и говорить, понимающая свекровь – это сокровище просто.

Только… отчего ж ей так выть хочется? И Гринька этот… сидит, мычит пироги жует. Нет бы слово хоть сказал! Ведь так всю жизнь и будет слушать одну только мамку, а Дарьяну уже – в третью очередь или даже больше.

Тетка Маланья ей, впрочем, рассказывала на днях поговорку про ночную и дневную пташку, но за неимением опыта Дара ничего не поняла, а теперь вот страдала.

– Стало быть, на следующей неделе и свадьбу сыграем, – бодро подвела итог Прасковья Никаноровна, и Дарка от неожиданности чуть со стула не сверзилась.

– Как на следующей? – только и пискнула она.

– А шта тянуть быка за яйки? Быстрее обженитесь – быстрее хозяйство наладите. Глядишь, уж к следующему лету и внука мне родишь. Ты не боись, нянек у нас хватит, поможем. Ну шо, пошли что ли, мужики?

Мужики в унисон кивнули и одновременно поднялись из-за стола. От пирогов остались лишь крошки. Кисель тоже кончился. Дарьяна с ужасом думала, что готовить свадебное пиршество надо начинать уже завтра. Если у Гриньки вся родня такая прожорливая, то она свихнется непременно.

Ну, хоть сестры его помогут да мать, да тетка Маланья.

Ох, дел-то теперь невпроворот. Платье из сундука свадебное достать да перешить – мамка-то выше, чем Дара была. Гостей позвать. Столы да стулья по всей деревне собрать. А все, что Дарке внезапно хотелось – это забиться в сарайчик к своему дракону и сидеть там, носа не высовывая.

Родня новая вдруг отчего-то встала на пороге, не смея выйти.

– Доча, ты бы зверя своего отозвала, – шепотом попросила Прасковья. – А то шо-та он смотрит недобро. Голодный, небось?

Дарьяна вздохнула, вышла на крыльцо и ногой драконью морду отпихнула. Непонятливые такие, видно же, что дракон смеется. Морда у него вовсе не злая, а наоборот, очень даже умильная.

Бочком, бочком, под насмешливым взглядом ее чешуйчатого друга гости быстро покинули двор. Тот вдруг сморщился и вслед им чихнул огнем. Дарьяна догадалась – специально, но даже ругаться не стала. Просто села прямо ему между лап, голову обняла белую и вздохнув, прошептала:

– Гвидончик, почему так глупо все получается? Вроде всё правильно делаю: девке место за мужем. И Гринька – он хороший, добрый, рукастый. Красивый вполне. И мне бы радоваться только, что такого жениха отхватила. И мамка у него с пониманием, и жить в моем доме будем. Отчего ж тошно так, а?

Гвидон только вздохнул душераздирающе, а может – зевнул.

Дарьянка же посидела с ним еще немного и спать пошла. Утро вечера мудренее.

А дракон, рыча и нервничая, рысцой поскакал в лес. Дашка его, конечно, дура несусветная. Но дура красивая и вообще – его. Отдавать ее какому-то деревенскому Гриньке ему совершенно не хотелось.