Маленькая кондитерская в Танглвуде

«По крайней мере, мне не придется беспокоиться о ее доме», – подумала Стиви. Достаточно было того, что пришлось разбирать те немногие пожитки, которые Пег взяла с собой в дом престарелых. Честно говоря, когда Пег поняла, что больше не может сама о себе позаботиться (Стиви предложила старой леди переехать к ней, но Пегги была непреклонна и не хотела, чтобы Стиви ухаживала за ней), она уладила свои дела с поразительным проворством. Одна из тех вещей, которые Стиви любила в Пегги, – ее независимость. Если старушка могла сделать что-то сама, она это делала. Ее любимым выражением было: «Я не хочу стать обузой», и оно бесконечно раздражало Стиви. Как будто бабушка Пег могла быть обузой! Жаль только, что остальные члены ее семьи не относились к Пег так же. Ни у матери, ни у сестры, казалось, не было на это времени. Правда, мать часто приглашала ее на рождественский обед и Пасху, но на этом все и заканчивалось – символические жесты, не более того. С тех пор как Пегги переехала в дом престарелых, мать навестила ее всего один раз, а Ферн, насколько Стиви знала, не навещала вовсе. На самом деле ее сестра, казалось, совершенно забыла о существовании их двоюродной бабушки.

Ну вот и все, все кончено. Стиви с ужасом ждала этого дня с тех самых пор, как позвонила заведующая сестринским отделением и сказала, что Пег угасает, и если она хочет попрощаться с ней, то должна приехать как можно скорее. Стиви была рада, что все же оказалась рядом. Держала бабушку за руку, говоря ей, что любит ее, когда старая леди испускала последний вздох. Единственное, о чем она жалела, так это о том, что не смогла сделать больше. Из-за работы, на которой повара должны были вкалывать неоправданное количество часов, и из-за ресторана, находившегося на другом конце Лондона. Трудно было видеться с Пег чаще чем раз в неделю, по субботам. По крайней мере, Пегги знала, как сильно Стиви любила ее, и это ее утешало.

Глава 2

– Сколько? – Слова прозвучали как сдавленный вопль, когда Стиви забрызгала чаем подбородок. Она с громким стуком уронила чашку на блюдце.

– Не может быть! – Ее глаза расширились от удивления. – Или может?

Довольно старый джентльмен, смотревший на нее поверх не менее старого стола, кивнул, и его глаза заблестели. Он смеялся над ней или ему просто нравилось сообщать хорошие новости? Она отчаянно надеялась на второе. Пожалуйста, пусть это будет правдой!

– Вы уверены, что правильно запомнили имя? Пегги Лэнгтри? – спросила Стиви.

Еще один кивок.

– Но у нее не было денег – только на похороны. Она обычно хранила свой «похоронный капитал», как она его называла, в вазе на подоконнике. – Стиви нежно улыбнулась.

– У нее явно было больше денег, чем вы думали, – сухо заметил адвокат.

– А как же мама и Ферн? Только не говорите мне, что она оставила им столько же. – Стиви сглотнула при этой мысли. – Должно быть, она была при деньгах.

Мистер Гантли подался вперед в своем кресле и сцепил ладони, поставив локти на стол, от которого исходил слабый запах нафталина.

– Нет, – торжественно произнес он после долгого молчания.

Стиви ждала объяснений, но он не предпринял никаких попыток продолжить разговор. Постукивая пальцами по столу и покачивая ногой, она спросила:

– Нет, она не оставила столько же маме и Ферн, или нет, она не была при деньгах?

– Первый вариант. Она оставила другие суммы вашей матери и вашей сестре.

– А, понятно, – сказала Стиви, все еще пребывавшая в состоянии шока, но благодарная, что бабушка Пег тоже что-то им оставила. Кто бы мог подумать, что старая леди стоила стольких усилий?

Адвокат откашлялся, и дряблая кожа на его шее еще больше натянулась под завязанным галстуком. Сколько же ему лет? Он напомнил Стиви черепаху, которая жила у нее в детстве. Вытянутая шея рептилии была бесконечным источником интереса. Стиви тыкала его в голову каждый раз, когда сморщенное существо рисковало вылезти из своего панциря только для того, чтобы втянуть голову обратно с такой скоростью, на какую было способно. Мать сказала ей, что Ральф (так странно назвала его Стиви) сбежал. «Медленно уполз – больше похоже на правду», – подумала тогда Стиви, но она все поняла. Она не винила его. Будь она в его шкуре, она бы тоже уползла. Точнее, в его панцире.