Маленькая леди и принц

Я пронзила его исполненным ненависти взглядом.

– Мне тридцать лет. Я давно не твоя маленькая девочка! Если бы ты не таскал за собой повсюду малыша Эмери,– проревела я,– клянусь, я бы выплеснула тебе скотч в физиономию!

Я вскочила и почти в слезах устремилась прочь из комнаты. Папа, глядя на маму широко раскрытыми от изумления глазами, посторонился, давая мне дорогу. Проходя мимо, я в неожиданном порыве схватила его за дурацки начесанные волосы и дернула. В моей руке остался клок, похожий на шерсть облезлой лисицы.

К моей великой радости, Берти вдруг залился ревом, да таким, остановить который явно было непросто.

Живи я в идеальном мире, тотчас выскочила бы вон, села в машину и, празднуя победу, умчалась. Или, если бы перед домом меня ждал «бентли», я уселась бы на заднее сиденье и попросила Рэя отвезти меня назад в Лондон. При нынешнем же раскладе, после почти целого стакана скотча, мне пришлось задержаться дома. Я решила отсидеться где-нибудь на верхнем этаже.

Прогуливаясь по коридору под неусыпными взорами представителей Ромни-Джоунсов и портретами совершенно посторонних людей (их покупали на аукционах, чтобы не пустовали места картин, которые папин дед тайно продавал, чтобы подлатать крышу), я мало-помалу успокаивалась.

Во всяком случае, ты все высказала, думала я. И больше не придется таскать этот груз. Значит, все не так уж и плохо.

По давно забытой привычке я направилась на чердак. Мы с Эмери частенько ускользали туда в детстве, чтобы спокойно поиграть в дартс и не видеть остальных обитателей дома. Я не особенно удивилась, обнаружив там сестру. Она читала журнал «Хит», пила горячий шоколад и курила сигарету.

– Не бойся, это всего лишь твоя сестра,– поспешила объявить я, когда Эмери вскочила на ноги и попыталась спрятать и первое, и второе, и третье.

– Выглядишь ужасно,– сказала она с прямотой, больше свойственной Аллегре.

Как выяснялось, с рождением Берти у меня появился не только племянник, но и новая сестра. С Эмери будто сдернули покров неопределенности, и из-под него вышла она настоящая, довольно крепкий орешек.

– Лучше угости шоколадом,– проворчала я.

– Серьезные проблемы? – спросила она.

– Можно сказать, да.

Я поведала ей обо всем, что случилось.

– А знаешь, мне кажется, в определенном смысле папа действительно делал это ради тебя, задумчиво протянула Эмери. – Тебе он об этом никогда не говорил, но нам с Аллегрой все уши прожужжал о том, что ты единственная из нас троих смогла твердо встать на ноги, зарабатываешь деньги. – Она задумалась. – Мы же для него –две лежебоки. Живем не с мужьями, но на их денежки.

Я решила, что она неудачно пытается пошутить.

– Что?

Эмери тряхнула у меня перед лицом своими длинными волосами.

– Да нет, ничего особенного. Забудь. А может, он просто решил устроить для тебя нечто вроде запасного брачного соглашения? Обезопасить твой бизнес своим вмешательством? Знаю, мои слова звучат странно, но ведь в этом весь папа. Другим он никогда не был. Разве не так?

– Обезопасить мой бизнес? От Джонатана? Мне снова захотелось плакать.

– Впрочем, откуда мне знать? – сказала Эмери, пуская в ход более привычную тактику уклончивости. – Может, чтобы больше об этом не думать, послушаешь меня? Моя жизнь в последнее время – сплошной кошмар…

Я отведала шоколада и устроилась на старом диване «Честерфилд», а Эмери затянула длинную– длинную и весьма печальную песню о бывших женах Уильяма, о папиных экспериментах над Берти, о нескончаемых попытках Аллегры заставить маму вязать мутантов и о тяготах материнства в целом.

– Няню Эг я уже готова придушить, честное слово, Мел. А папа не хочет от нее избавляться, потому что мучить ее во сто раз приятнее, чем любое другое живое существо. Это он так говорит.

– Где она сейчас? – спросила я.

– У нее сегодня полдня выходных. Наверное, покупает себе новую метлу. – Эмери отправила в рот еще одну ложку шоколада, и я забрала у нее чашку. – Можешь себе представить: сегодня утром она отняла у меня i Рod. Заявила: радиоволны вредны для ребенка. А он мне нужен,– добавила она, обращаясь, как казалось, больше к себе, нежели ко мне. – Мне нужны песни про дельфинов.

– Пойдем заберем его. – Я поднялась с дивана и отряхнула пыль с юбки. – Пошли,– повторила я, глядя на неимоверно большое темное пятно, образовавшееся в том месте, где я сидела. – Сейчас ведь самый подходящий момент.

– Что с тобой происходит? – требовательно спросила Эмери.

Я поджала губы.

– Во мне проснулся бесенок.

В детстве нам не позволялось даже заглядывать в комнату няни Эг. Поэтому, несмотря на то? что в течение пятнадцати лет она пустовала, точнее, считалась комнатой для гостей, на цыпочках приближаясь сейчас к ней, мы по привычке боязливо втянули головы в плечи.

– Думаешь?.. –прошептала Эмери, поворачиваясь ко мне.

У меня еще не прошел боевой запал после столкновения с папой. И потом, явовсе не боялась няню Эг, особенно когда ее не было дома.

– Ради бога, успокойся! – выпалила я, распахивая дверь.