Маленькая лгунья для большого полковника

Еще раз посмотрела на карте адрес и тихо выдохнула. Редкостное захолустье. Я даже про город такой не слышала. Эндрюс. Но, судя по всему, ранчо Керук находится в пригороде, на отшибе. Наверное, это к лучшему. Здесь меня не найдут, если даже и станут искать…Но, судя по новостям, дядя Фрэнк похоронил свою племянницу, оплакал и устроил из похорон спектакль, обещал поставить на моей могиле золотого ангела. Проклятый лицемер, ублюдок. И сука эта рядом с ним. Они были заодно. Она вскружила голову отцу, а сама была любовницей дяди.

От навалившейся дикой тоски снова заболело в груди, и я сильно зажмурила глаза, сдавила веки, считая про себя от ста в обратном порядке. Так учила меня психолог после смерти мамы бороться с паническими атаками. Автобус почти опустел, и я уныло смотрела в окно. Пустыня, кактусы, пучки травы. Никакой романтики, ковбоев и табуна лошадей.

Я никто, еду в никуда и неизвестно к кому изображать неизвестно кого.

Вышла почти последняя. Рюкзак давил на плечи, невыносимо хотелось пить и есть, и я понятия не имела, куда идти.

Поблизости ни одной машины. По песку катается чертополох, вихрями носятся маленькие песчаные смерчи. Я явно в аду, и выхода из этого ада точно нет.

— Эй, детка!

Рядом зачадил выхлопными газами облезлый старый джип с открытым верхом. За рулем сидит человек в клетчатой рубахе и в шляпе, во рту у него тлеет сигарета, а за поясом торчит рукоять пистолета. А вот и ковбои.

— Тебе куда?

Первым порывом было послать его к черту, как и всех тех, кто осмеливались мне посигналить на улице, но это было не лучшей идеей, особенно с натертыми ногами, ноющими мышцами и пересохшим от жажды горлом.

— На…на ранчо Керук.

Глаза рыжего мужика округлились, и выражение лица с плотоядного сменилось на более или менее сносное. По крайней мере желание ткнуть ему в рожу средний палец пропало.

— К Койоту, что ли?

— К кому?

— Койоту, детка, Койоту.

— К мистеру Керуку?

— Я ж и говорю, к Койоту. Прыгай в тачку, подкину. До ранчо пешком часа полтора плестись.

Его рожа по-прежнему мне ужасно не нравилась, но перспектива полтора часа идти по пескам и колючкам не нравилась еще больше. Я смертельно устала, мне было страшно, и ужасно хотелось пить. В машине у мужика валялась грязная бутылка с минеральной водой, но я скорее сдохла бы от жажды, чем взяла ее в руки. Поэтому я забралась в машину и отодвинулась подальше от водителя.

— Я — Фэрдинанд Сэмюэль Хэррисон. Для своих Фэр Воробей. Помощник местного шерифа.

Теперь глаза округлились у меня, потому что вот этот проходимец в кожаной куртке, грязной рубашке и с физиономией беглого преступника никак не мог быть помощником шерифа. И машина у него тоже не особо чистая. От одной мысли, что я сижу на этом грязном и вонючем сиденье своими голыми ногами, внутри стало неприятно и засосало под ложечкой.

— И что такая красавица забыла в нашем захолустье? Зачем тебе Койот? Или задолжал тебе пару сотенку долларов? У него на такую, как ты, всей зарплаты не хватит.

Снова плотоядная ухмылочка, и я интуитивно отпрянула подальше.

— Я… я его невестка.

Улыбка совершенно пропала с рябого лица Воробья, он даже весь подобрался, выровнял спину и сам отодвинулся на сколько мог, теперь он больше не глазел на мои ноги, а смотрел впереди себя.

— Сочувствую…то, что произошло с Джонни, ужасно.

— Спасибо.

Растерянно ответила я, потому что, что именно произошло с Джонни, я не знала, а разговор настоящей жены Керука младшего, к сожалению, помнила очень смутно.

— Полковник тот еще…непросто тебе с ним будет. Набирайся терпения, детка.

Где бы мне знаний набраться. Сейчас начнутся расспросы, а я ни черта не знаю ни о своем якобы муже, ни о том, когда поженились. Ничего. Пару вопросов, и мой обман раскроется в два счета, и вот этот помощник шерифа меня же и арестует, а потом передаст в руки дяди Фрэнка, а потом…потом меня просто убьют. Так, я не буду думать об этом сейчас, а подумаю об этом потом. Все проблемы надо решать по мере их поступления. Так всегда говорил папа. Папаааа…Всю силу воли в кулак, и, чтобы не расплакаться, щеку закусить сильно изнутри так, чтоб боль немного отрезвила.

На удивление Воробей сник и притих. Желание заигрывать у него явно пропало, и он держал от меня дистанцию, чем несказанно порадовал. Весь остаток пути он насвистывал какую-то кантри песенку или курил. Мне казалось, что я вся провонялась сигаретами.

— Ну вот, почти приехали. Видишь там — это ранчо твоего свекра. Целая гасиенда, как сказал бы наш Хуан-Карлос. Одна из самых старых построек в округе.

Вдалеке виднелось желтоватое одноэтажное здание с длинным корпусом и покатой крышей. Даже с такого расстояния было видно, что ничего шикарного в этой гасиенде, как выразился Воробей, нет. Нищебродская сетка рабица вместо забора, высокие ворота с пафосной надписью «Ранчо семьи Керук» широко распахнуты, чуть ниже прибита вывеска с черепом, и написано «не влезай — убьет», а еще ниже «осторожно, злая собака». Кейтлин вся поджалась, так как с детства боялась собак. Особенно больших. Джип въехал на территорию ранчо, и ей стало совсем плохо.