Маленькая мечта

И, конечно, и она, и Артюр уже не раз собирались завязать со всем этим, послать к чёрту такую жизнь и начать новую, без всего этого дерьма, на новом месте, где-нибудь подальше отсюда. Она бы стала детской писательницей, программисткой или обучилась и зарабатывала бы графическим дизайном (например, ей отчего-то нравилось делать картинки для "тамблера", через которые она могла выражать свои мысли и переживания) – одним словом, занялась бы тем, что любит и умеет. Он бы…тоже подыскал бы себе что-нибудь, и они жили бы счастливо, как нормальные люди.

О, а ещё она бы наконец воплотила то, что уже давно не выходило у неё из головы – покрыла бы всё своё тело нежными акварельными татуировками, и всю её с ног до головы украшали бы лисички, котики, волки, дельфины, рыбки, киты, лошадки, совы, единороги, осьминожки, бабочки и даже ромашки с овечкой в единственном экземпляре, а руки покрывал бы космос – мягкий и переливающийся, вроде того, что на обоях детской. Ещё она обязательно бы уговорила Артюра завести щеночка маламута и котёнка породы сфинкс, и ответ "нет" бы не принимался.

Всё это было её маленькой мечтой. Их маленькой мечтой. Маленькой, но уж слишком трудновоплотимой в жизнь. Ведь как известно, наркотики – это замкнутый круг и сыр в мышеловке. Вчера ты клялся, что не сделаешь и затяжки, сегодня ты уже пробуешь и понимаешь, как это круто и как же ты чертовски заблуждался, а завтра – завтра ты хочешь ещё, ведь тебе понравилось и неплохо было бы повторить. А потом наркотики просто становятся твоей жизнью, всем твоим миром. Ты – раб своих желаний. Ты на системе, и отныне едешь до конечной. А бывших – не бывает. Рано или поздно ты всё равно возвращаешься к тому, с чего начал, к исходной точке. И так – до финишной черты. Замкнутый круг.

Алису с трудом можно было назвать настоящей наркоманкой, ведь только тяжёлые наркотики вызывают серьёзную зависимость, но положение дел от этого особо не менялось. Да и наркотики ей были необходимы. С ними жизнь была проще.

…Алиса трясущимися руками взяла с верхней полки пару книг, за которыми и обнаружилась маленькая щель – такая маленькая, что даже мышь не проскочит. Пальцы нащупали края свёртка и она уже потянула его на себя, как вдруг одна случайно задетая книжка по цепной реакции повлекла за собой падение как минимум десятка других, и, не сумев удержаться на ногах, Алиса с грохотом рухнула на пол, распластавшись на нём, и едва не оказавшись похороненной под грудой книг, проклиная и ненавидя себя.

Вполне возможно, что она была самым неуклюжим человеком на свете – для неё ничего не стоило по пять раз на дню случайно упасть с лестницы, пролить на себя кипяток, делая чай или поджечь волосы, пытаясь поджечь сигарету.

Освободившись, она уже начала подниматься, как её взгляд вдруг зацепился за мятый тетрадный лист, очевидно, выпавший из какой-то книги.

О, нет. Нет, только не это.

Этот день обещал быть одним из худших в её жизни.

Алиса с трудом заставила себя взять листок в руки. Она знала, что это, что там написано, и для кого.

Письмо.

Письмо самому дорогому когда-то человеку, что теперь пропал навек в миллионах подобных. С которым ей однажды пришлось расстаться, в основном, из-за того, что оба они оказались жуткими эгоистами, не способными понять друг друга. Но и её решение тогда было слишком спонтанным и необдуманным.

Письмо, которое она так и не решилась отправить, и посему упрятала в самый дальний и тёмный угол сердца и дома, запечатав память за семью замками.

Она тогда лишь хотела, чтобы он знал (вернее, думал), что с ней всё хорошо. Чтобы не терзал себя и забыл, если ещё помнит. Ему нельзя было знать правду, это бы его убило. Но ещё это письмо было своего рода извинением за ту боль, что она уже тогда причинила и за то, как тогда поступила.

С наворачивающимися на глаза слезами, Алиса против своей воли нашла в себе силы прочесть написанное.

"Милый Эндрю. Здравствуй. Помнишь одну странную и вредную девчонку, которую ты любил…кхм…называть принцессой? Так вот, это она. Снова, да. Она знает, что поступила нехорошо, но, прошу удели ей минутку внимания, это ведь не так много, правда?