Маленькая повесть о двоих

—◦Вот! А говоришь, здорова!..◦— Она показала коробку с огромным пряником-тортом: — Смотри какой вкусный «сувенир» отхватила! Сейчас чайник поставлю. Заодно и по тарелочке супа. Куриный бульон очень полезен в холодные дни. Самый полезный! Помогает от холода — сразу согреешься!

Заставив Валю пообедать-таки, девушка села за спицы. Сегодня вечером у них не было вызова. За вязанием краешком глаз следила все время, что там Валюша. Какое у нее выражение лица. Не застыл ли отсутствующе взгляд. Не нужно ли ей чего-нибудь. Работая спицами, Любочка так же покачивала и встряхивала головкой, как во время игры. Ей легко давалось и вести про себя счет, и разговаривать понемногу (она и во время симфонического концерта перебрасывалась несколькими словами с соседкой, едва опускали смычки). Ее оркестр всегда был наполнен новостями. Деревня!◦— у кого что, кто с кем! Если все близко принимать к сердцу — с ума сойдешь.

—◦Валечка, ты скрываешь что-то. Ну что случилось? Горе не накапливай. Ну, пожалуйста,◦— поговори. А хочешь — пойдем погуляем. Сегодня тепло, градусов пятнадцать мороза, не больше… Все по Ольге Викторовне убиваешься? Опять этот кандидатный доктор заявлялся? Ну попадись — глаза ему выцарапаю! Замучается потом по судам бегать, жаловаться!..

—◦Честное пионерское — ничего. И никто не приходил.

—◦Да как же — ничего. Который день сама не своя. Сидишь и сидишь. Валь! А где твои сережечки? Да ты не потеряла ли их, и все дело?

—◦Ну что ты! Не надевала. Вон лежат.

—◦Ну тогда влюбилась, вот и все!

—◦Не успела, Люб. Уехал.

—◦Вот!..◦— то ли радостно, то ли возмущенно подскочила Любочка.◦— Мужчина! Червовый король! Мне вчера Люська на тебя гадала. Ну вот!

А все же ни один червовый король на свете не имел отношения к тишине, задумчивости Вали. Короли — смешно и чепуха! Что сказать Любочке, если и себе не объяснить хоть слегка понятно? Ей поразительно легко и настойчиво думалось эти дни. Ей ничто не стало представляться запрятанным за тридевять непреодолимых земель. Начни размышлять о том или ином — смысл открывается понемногу, но верно, словно светает. Ее несуженый друг Умник, видно, сделал что-то с ней незаметно — ей хотелось думать, разобраться во всем, что обычно оставляла на какое-то особо мудрое потом. И он ей словно подсказывал неслышимо. Сидел рядом и говорил со своей вежливой ироничностью или с прикрытой иронией серьезностью. Манера очень добрых и очень ранимых людей.

Пришло ему на ум тогда заговорить с нею о невостребованных способностях, и вот теперь она перебирала подругу за подругой, знакомую за знакомой, их жизнь за жизнью, умение за умением и судьбу за судьбой. Выходило, много таких, чьи женские клады, вся наличность души и сердца, во всей их полноте, обширности, глядишь, оставались, будто посланные кем-то сюда, на землю, интересные письма, за которыми так никто и не пришел. Да что же это такое? Зачем же? И странно. Ну-ка походи поищи, кому бы не хотелось ласки, света, тепла. И есть ли еще нехватка какая-нибудь острее этой? А все это лежит совсем рядом, и ни дать ни взять — негодным товаром! Что в человеческой жизни еще не соединено надежно, чтобы не случалось такой нелепицы? Где прокладывать неразрушаемые дороги, наводить несносимые мосты? Каким образом, из-за чего же это не могут пробиться друг к другу все то, что есть готового, нужного, и ожидание, нужда в нем, готовность принять?

Валю не отпускали мысли о том, как все-таки еще слишком сложно, не предугадать складывается женская жизнь.

Женщине-то ведь виднее, что ей хочется и надо бы, а приходит подосланный судьбой кто-то, так уж любит и нежит первое время, так старается! А потом принимается подгонять по себе, к своим привычкам и представлениям, будто в первый класс снова записал. Ну и терпит, терпит она, ждет — не одумается ли суженый-то? А работе выучена не хуже, бывает и лучше. И зарплата такая же, если не больше. Да вот и пошлет его — от себя подальше! Так и прибавляется одиноких.

Ну а тот, кого оставит, прогонит (живи себе, как хочешь, друг!), ожесточится против женщин, и следующей не повезет куда основательнее. И она сама, натрудив душу в маете одиночества, сойдется с другим. Только же и ей будет мерещиться, преувеличиваться троекратно сильнее натурального. Не оттого ли тянется по жизни эта злая, жгучая канитель, мешанина из незаслуженных обид и несправедливых, возмездий? А должен быть и ей конец, как и любой несправедливости между людьми. Иначе мир не устроится, как того заслуживают люди.

Любочка — какого счастья заслуживает! А где же оно все бродит-то неприкаянно? А у других?

—◦Валюш, а на следующие выходные лед встанет?

—◦Обязательно.

—◦У тебя там ничего не случилось с родными?

—◦Нет. Соседи сообщили бы.

—◦Ты пойдешь?

—◦В пятницу, после работы.

—◦Вот обидно — я работаю!.. А знаешь, можно, я к тебе приду в воскресенье? В субботу отыграю концерт и запрошусь изо всех сил — сами прогонят! Сколько мы собирались, а все никак. Мне в твою деревеньку хочется!