Маленькая принцесса

— Я думала, — заметила мисс Герберт, — что она умерла. Как она может что-то знать?

— По-твоему, не может? — тихо, но строго спросила Сара. Иногда у нее бывал такой голос.

— Сарина мама все знает, — сообщила Лотти. — И моя тоже. Тут, у мисс Минчин, я — Сарина дочка. Но у меня есть еще одна мама, на небе. Там улицы блестят, очень много лилий, и все их собирают. Мне Сара сказала.

— Как не стыдно! — возмутилась Лавиния. — Рассказывать сказки про небо!

— В книге Откровения есть и не то,[6] — отвечала Сара. — Посмотри сама. Откуда ты знаешь, что это сказки? И вот еще что, — тут голос ее стал не очень уж райским, — ты никогда не узнаешь, правда это или нет, если не станешь добрее. Пойдем, Лотти!

Они вышли из комнаты, надеясь найти хоть где-то маленькую служанку, но той нигде не было.

— Какая это девочка топит камины? — спросила она вечером у Мариэтты.

Мариэтта охотно ей все сообщила. Как хорошо, что мисс Сара спрашивает! Она совсем забитая, ее взяли в судомойки, но взваливают на нее всю грязную работу — и туфли она чистит, и камины, и носит по лестнице тяжелый ящик, и моет полы, и моет окна, и все ею распоряжаются. Ей четырнадцать лет, но она так отощала, что больше двенадцати не дашь. Мариэтте очень ее жаль. Она такая робкая, что если с ней заговоришь, у нее чуть глаза от страха не выскакивают.

— А как ее зовут? — спросила Сара, которая сидела у стола, подперев руками подбородок.

Звали ее Бекки. Там, внизу, только и кричат: «Бекки, туда!», «Бекки, сюда!».

Когда Мариэтта ушла, Сара посидела у огня, размышляя о Бекки. Она выдумывала историю, в которой та была обездоленной героиней. Судя по лицу, она голодает, даже глаза у нее голодные. Сара надеялась, что увидит ее снова, но хотя та попадалась ей и внизу, и на лестнице, она так спешила и так робела, что заговорить с ней было невозможно.

Однако через несколько недель, тоже в пасмурный вечер, Сара, войдя к себе в гостиную, увидела жалобную картину. Перед камином, в ее любимом кресле, крепко спала Бекки, уставшая свыше всякой меры. И нос, и фартук у нее были перепачканы углем, чепчик сполз на ухо, на полу стоял пустой ящик. Ее послали наверх убирать спальни, их было много, и она работала целый день. Сарины комнаты она оставила напоследок. У других девочек было скучно, там стояло только необходимое, а Сарина гостиная казалась маленькой служанке настоящим дворцом, а не просто красивой, веселой комнатой. Здесь были диван, и кресло, и книги, и картины, и странные вещи из Индии; было свое кресло у Эмили (она сидела в нем важно, как богиня), а в камине всегда горел огонь и решетка блестела. Бекки приберегла все это к концу, тут она могла отдохнуть, а то и посидеть минуту-другую в мягком кресле, и полюбоваться, и подумать о счастливой девочке, которая гуляет, когда холодно, в таких красивых шубах и шляпах, и можно на нее поглядеть сквозь решетку.

В тот день она тоже села в кресло, и бедным усталым ногам стало так хорошо, такой покой охватил ее, такое тепло согрело, что она слабо улыбнулась, голова упала, глаза закрылись, и она заснула. Когда вошла Сара, она пробыла здесь всего минут десять, но спала так крепко, словно ее, как Спящую красавицу, заколдовали на сто лет. Правда, походила она не на красавицу, а на невзрачную, забитую замарашку. А вот Сара походила на нее самое не больше, чем существо из другого мира.

В тот день у нее был урок танцев и, хотя учитель приходил каждую неделю, девочки считали его занятия едва ли не праздником. Они надевали все лучшее, а Сару, первую ученицу, выставляли вперед, и Мариэтте велели одевать ее как можно изящней.

Сегодня она была в розовом платье. Мариэтта отыскала настоящие живые розочки и сплела из них венок, очень красивый на черной головке. В классе разучивали прелестный танец, Сара летала по комнате, как розовая бабочка, и личико ее и сейчас сияло от удовольствия.

Когда она вошла, вернее — впорхнула в комнату, она увидела Бекки в чепце набекрень.

— Ой, бедная! — негромко вскрикнула она.

Ей и в голову не пришло рассердиться, что в ее любимом кресле сидит грязный заморыш. По правде говоря, она обрадовалась. Когда несчастная героиня проснется, они поговорят, — думала она; и, неслышно подойдя к ней, остановилась, а Бекки тихо всхрапнула во сне.

«Хорошо бы она сама проснулась, — продолжала Сара. — Я бы не хотела ее будить. Но если ее застанут здесь, очень рассердятся. Подожду-ка немножко…»

Она присела на край стола и, помахивая розовыми ногами, стала гадать, что же ей делать. Мисс Амелия могла войти в любую минуту, и тогда бедной Бекки пришлось бы плохо.

«Она же так устала, — думала Сара, — так ужасно устала!»

В эту самую минуту замешательству ее положил конец красный кусочек угля — он отломился от большого куска и упал на решетку. Бекки вздрогнула и в ужасе открыла глаза. Она и не знала, что спит! Она просто присела на минуту, пригрелась — и, к вящему своему страху, увидела, что самая красивая ученица, словно розовая фея, сидит и смотрит на нее.