Маленькая проблема (СИ)

— Ты чего себе позволяешь?! — шиплю, не выдержав его наглого поведения.

Заявился как ни в чем не бывало с этим веником! Ну, ладно, загнула. Цветы шикарные и вкуснопахнущие, мне в жизни такие никто не дарил. Но это не значит, что я поведусь на это гребанное дерьмо!

Когда уже все наладится?!

— Я был ослом! Не замечал ничего, кроме собственного нежелания там работать и негодования на отца, который подпихивал мне шлюх, согласных доносить на меня! Знаю, я вел себя скверно…

— Скверно? — хохочу в голос, чувствуя, как во мне лопается пузырьками ярость. Да что он понимает? Заигравшийся в свои игры мальчишка!

— Мне жаль, что я… с твоей сестрой… — мнется неловко.

— Поцеловался? Трахнулся? — любезно подсказываю, ощущая внутри себя глухую пустоту. Он недовольно поджимает губы.

— У нас ничего не было. Кроме… кхм… поцелуя.

— Мне все равно. Думаешь, перепихнувшись с тобой в том туалете, я на что-то рассчитывала? На что-то большее? — фыркаю ему в лицо, хотя у самой все переворачивается с ног на голову. — Был неплохой секс, мы оба получили что хотели. Что до извинений — принято. А цветы оставь для другой, мне они не нужны.

— И ты так просто уйдешь? — смотрит неверяще.

— А ты что хотел? — удивленно восклицаю. — Нас с тобой больше ничего не связывает!

— У тебя кто-то есть? — цедит сквозь зубы.

В его голосе отчетливо слышу ревность, от которой в животе распускаются радостные бутончики. Но я давлю все на корню, наступая на них безжалостным каблуком. Стираю в переломанную крошку и яростно распинываю в разные стороны.

— Тебя это не касается.

— Нет, касается, — упрямо повторяет, на секунду поежившись от холода.

Чего он хочет, никак не пойму? Что ему нужно? Гнетущее чувство вины не дает спать спокойно по ночам? Не поверю. Он та еще циничная сволочь.

Аня, прекрати это все.

— Чего ты хочешь? — устало вздыхаю.

— Тебя.

Его ответ почти повалил меня с ног, сбив с напускной искусственной вежливости, за щитом которой я так усиленно пряталась.

— Что?

— Тебя хочу. Рядом с собой. Ты нужна мне.

В растрепанных волосах, в порозовевших щеках, в горящем взгляде. В каждом жесте. Да во всей его фигуре, возвышающейся надо мной, сквозит едва различимое волнение.

— Чего-о?

— Я не умею красиво признаваться в чувствах. Как мне до тебя донести? Ты мне нравишься, Аня. Я в тебя влюбился, — бросает почти обвиняющим тоном. — Я и сам не думал, но теперь уверен точно…

— Это шутка какая-то? Тупой молодежный пранк? — деланно озираюсь по сторонам, отгоняя прочь нахлынувшие от его признания чувства. — Где-то за деревьями твои дружки с камерами?

— Что ты несешь? — сердится парень, в бешенстве сжимая стебли в кулаке.

— Это ты что несешь?! Послушай себя! Мне тридцать четыре, а тебе едва за двадцать!

— И что? Это для тебя является проблемой?

— Не являлось бы, будь ты мне интересен.

Выстрел прямо в его сердце. Только почему кажется что умирает мое?

Молча стоит, пронзает меня своим сверлящим взглядом. Да, малыш. Это неприятно слышать. Жизнь не крутится вокруг одного тебя.

Чтобы не сбиться с нужной волны, облизываю пересохшие губы и быстро продолжаю:

— Ярослав, оставь меня в покое, пожалуйста, и больше не появляйся в моей жизни. Мне это все не нужно. В тот вечер я… поддалась внезапному желанию, и все вышло так, как вышло. Не думала, что у тебя это вызвало столько эмоций. Это был всего лишь секс.

Всего лишь секс.

Ложь. Отчаянная ложь, которую я бросала ему в лицо, пытаясь исправить нашу чертову ошибку. Мою чертову ошибку. Этого вообще не должно было произойти, как я могла зайти так далеко? Сама ведь встала напротив этого поезда, по имени Ярослав, который снес меня к чертям собачьим. А теперь пытаюсь собрать себя с рельс, на которых расшвыряло останки моей гордости.

Без потерь все равно не получится.

Знаю, что сейчас зайду подъезд и буду реветь. Склеивать себя по кусочкам заново, хлестать по щекам, чтобы прийти в себя и окончательно не развалиться.

Хотя куда еще хуже.

А он?

А что он? Он так молод и горяч. Все, что сегодня пылко воспринимает за любовь, завтра будет высмеивать и удивленно качать головой. Вот только мне этого не пережить.

Его лицо меняется, становится отчужденным и бесстрастным. Застывает неживой маской.

— Цветы хотя бы возьмешь? — мрачно спрашивает, на скулах играют желваки.

— Нет, — улыбаюсь фальшивой улыбкой, от которой сводит челюсть. — Извини, они мне не нравятся. Как и ты.

Безо всяких слов он смотрит на меня еще мгновение, ищет глазами что-то ведомое ему одному. Потом круто разворачивается и, швырнув цветы в урну, садится в авто и с визгом дергается с места. Я все еще вижу застывшую линию челюсти, окаменевший профиль, хотя его давно нет в Светкином дворе.

Через какое-то время прихожу в себя и все же набираю код и ныряю в спасительную темноту подъезда. Прислоняюсь к ледяному железу, пытаясь успокоить сердцебиение. В размытых линиях перед глазами ничего не видно. Никаких слез, я же обещала себе. Черт.

Едва захожу домой к Светке, как на телефон приходит сообщение. От него.