Маленькая ручка

Как все-таки мило было со стороны Каролины подарить ему лазерный проигрыватель и новенькую запись «Ветра» на безысносном компакт-диске, чтобы Сильвэн мог слушать его сколько душе угодно, «у тебя в кабинете», — уточнила она.

Эта песня стала поводом для семейных шуток. Даже дети к этому подключились. «О, папа слушает «Ветер»!» — доносил Тома, вздыхая, подняв глаза к небу. Сильвэн попытался объяснить «недоумку», что это не допотопная песня («пользуюсь его словами»), как ему кажется, а очень красивые стихи с очень приятной оркестровкой. Ты только послушай:

О вы, упряжка времени коней…
И море, вспахано конями,
Блистает яркими перстнями,
А ветер, вечный коновод,
Со стоном песню подкует…

Совсем другое дело, не то что эти дебильные песни, которые слушает Тома, — с одной неустанно повторяемой фразой из-за бедного воображения, словно это нужно, чтобы понять ее смысл. Ферре, по крайней мере, дал себе труд написать нечто поэтическое, это наверняка и Аполлинеру бы понравилось!

Но «недоумок» уперся и позволил себе поспорить:

— Музыка еще куда ни шло, но я никогда не видел коней, пашущих море, и подкованных песен!

Даже маленькая Стефания подсмеивалась над ним. В своем-то «анальном возрасте», как говорила педиатр! «Мама, а-а!» — и так целый день. Однажды, когда Сильвэн в сто двадцать миллионный раз слушал свой «Ветер», Стефания прыснула: «А, папа слушает свой «Пук»!» И «Ветер» Лео Ферре превратился в «папин Пук». Это рассмешило Каролину, но все же стоило Стефании шлепка, чтобы научить ее уважению.

Шлепок Стефании не показался Сильвэну лишним, но смешок Каролины он расценил как маленькое предательство. Подлость. Он был разочарован, что она больше не относится с тем же восторгом, что и он, к этой песне, которая когда-то их волновала. Он видел в той усталости признак усталости более общей.

Один дома, он отвел душу, включил «Ветер» на полную громкость. И раз уж предоставился такой случай, он затем переключил на другую морскую песню Ферре, которая его восхищала:

Не бывает на свете чудес,
И корабль носит волнами где-то.
Он оплакал потерю небес
И годов лучезарного света.

Я тот самый призрак Джерси,

Что приходит под сумрак обмана
Сетью рифм тебя оплести,
Одарить лобзаньем тумана.

Словно невод июльских ночей,

Где блестит морской сом чешуею…

Около десяти зазвонил телефон. Это Каролина звонила с Шозе. Каролина, особо не ожидавшая застать его дома, как она сказала. Она набрала номер на всякий случай. Внезапно захотелось услышать его голос. Рассказать ему о красоте вновь увиденного острова, что она наконец вроде бы видела зеленый луч, когда солнце упало в море за Соньер. Что дети, утомленные дорогой и плаванием, уснули очень быстро. Он ужинал не в городе? Он не скучает один дома? Сильвэн ответил, что ему хорошо, что он отдыхает. Добавил: «Сожалею, что вас нет рядом со мной, моя госпожа».Он знал, что ей нравится это обращение с двойным смыслом — моя госпожа— и на вы, бывшее игрой, любовной гиперболой, которое он иногда использовал, когда они были одни.

Он тоже был рад ее услышать. Хотя все-таки немного удивлен звонком, так как знал, что она терпеть не может телефона и пользуется им лишь в крайнем случае.

Теперь ему хотелось есть. Он пошел на кухню и, побрезговав холодным цыпленком, салатом и клубничным пирогом, приготовленными ему Фафой, стал рыться в шкафу с запасами, открыл коробку сардин и съел их руками, затем начал банку с каштановым кремом, ароматизированным ванилью и очень-очень сладким, распробовал три четверти его маленькой ложечкой, как делают все мужчины, кого жены оставляют летом одних и которые, впадая в детство, с безоблачным наслаждением предаются своим самым тошнотворным капризам.

Сильвэну Шевире не было неприятно его июльское одиночество.

* * *

Как столбы вдоль железной дороги, дни и ночи с большой скоростью валятся друг на друга. Никогда на Шозе лето не было теплее, небо нежнее, море зеленее, окуни вкуснее, жизнь легче, Каролина красивее, а Сильвэн влюбленнее в нее. Магия острова вернула их друг другу: Сильвэна, отделавшегося от своего кошмара, и успокоившуюся Каролину.

Как ко всем владельцам приветливого домика у моря, друзья приходят к ним в большом количестве, сменяют друг друга, одни на день или на выходные, другие на неделю или больше, и при каждом приезде, при каждом отъезде в доме словно меняется атмосфера. Насыщается личностью одних и других и иногда жалеет об их отсутствии.