Маленькая рыбка. История моей жизни

Когда люди говорят и пишут о вздорности отца, они часто связывают вздорный характер с гениальностью. Как будто одно приближает к другому. Но когда я наблюдала за тем, как он творил, создавал, я видела его с лучшей стороны: он был чувствительным, внимательным к другим, веселым. Людям, которые с ним работали, доводилось видеть его таким чаще, чем мне. Может быть, вздорность оберегала его гений, его творческое начало. А потому вести себя вздорно в надежде стать гением так же глупо, как подражать его походке или шепелявому выговору или, совсем как он, поворачиваться спиной, скрещивать на груди руки и водить ими под лопатками, постанывая, изображая страсть.

– Посмотри на облака, – сказал он, показывая в окно в один из солнечных дней, когда уже болел, но еще мог ходить и был в хорошем настроении. – Они примерно в трех километрах от нас. При желании мы с тобой, ты и я, сможем пройти – погоди-ка – километр за 15 минут. Через 45 минут мы могли бы быть там.

Ринпоче, бразильский монах, сказал маме, что если бы у него было еще два месяца – всего два месяца, – он смог бы их примирить.

Но кто знает?

Теперь, когда мы видимся с мамой, чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я привязываюсь к ней. Если мне нужно отлучиться в туалет, я оставляю дверь открытой, чтобы мы могли продолжать разговор. Когда мы вместе, нас не оторвать друг от друга. Хотя иногда мы ссоримся. Когда мы порознь – она на своем побережье, я на своем, – я забываю, каково это – быть вместе, как это кружит голову, как перехватывает от этого дух. Когда она приезжает в Нью-Йорк, мы идем в художественный музей. На выставке Агнес Мартин в Музее Гуггенхайма мы начинаем сверху и движемся вниз по спирали, против потока людей, которые идут вверх, глядя на ее полосы. Для нас Агнес все молодеет. После мы выходим на солнечный свет. Пересекаем Пятую авеню, чтобы отправиться в Центральный парк.

– Смотри! – говорит она, показывая на толстые белые линии разметки на черном асфальте. – Еще одна!

На фотографии, сделанной еще до моего рождения, мои родители стоят на железнодорожной платформе тем утром, когда отец возвращался в Рид-колледж. У мамы круглые щеки, на ней джинсы. Отец бледен и миловиден. Они так молоды. Я думала, что это мама все и всегда теряет: дома, предметы, отца. Но эту фотографию она хранила много лет и отдала мне, а я оставила ее где-то, когда переезжала. Недавно она подарила мне картину, которую нарисовала в старшей школе и за которую получила приз.

– Он повсюду следует за тобой, твой отец, – сказала она.

Мама навестила меня уже после его смерти.

– Призрак?

– Он, сам. Не знаю, как объяснить. Я чувствую его присутствие. И знаешь что? Для него нет большей радости, чем быть с тобой. Не может отойти ни на шаг и ходит на цыпочках у тебя за спиной прямо сейчас. Он счастлив уже оттого, что смотрит, как ты намазываешь масло на хлеб.

Я ей не поверила, но такая мысль была мне приятна.

Благодарности

Спасибо издательству Grove Atlantic: моему превосходному редактору Элизабет Шмитц, а также Кэти Рейссиан, Деб Сигер, Джулии Бернер-Тобин, Сэлу Дестро, Джуди Хоттенсен и Моргану Энтрекину. Спасибо моему умному и честному агенту Дэвиду Маккормику, который не исключал, что я сдамся, а еще Сьюзен Хобсон и всем их коллегам из McCormick Literary.

Два плодотворных периода работы над текстом совпали с моим пребыванием в Art OMI: Writers. Также я благодарна за возможность получить степень магистра искусств в Беннингтонском колледже.

Спасибо Катерине Фейк, Брайану Бёрку, Клэр Сарти, Дэвиду Боаретто, Стефани Кубанек и Д.У. Гибсону за то, что побуждали меня писать. Спасибо Энн Годофф и Джинни Смит-Юнс из Penguin Press, спасибо Уши Вайсмюллер и моим читателям: Эллен Граф, Ханне Блюменталь и Моне Симпсон. Спасибо Финну Тайлору, Кристине Редсе, Линде Бреннан, Джейми Бреннан, Рону, Илану, Дебби и Дэвиду за рассказы и мысли о прошлом.

Спасибо Лоуренсу и Хиллари Леви за всестороннюю помощь на каждом этапе. Филиппу Лопэйту, Сьюзен Чивер, Каю Берри и моей маме за то, что поддерживали меня многие годы, в том числе те, которые ушли на написание этой книги. Я также глубоко благодарна Джейми Кватро за ее профессиональную и чуткую помощь в превращении очень длинного черновика в эту книгу и в поиске издателя для нее.

И наконец, спасибо Биллу за радость, оптимизм и заботу, спасибо замечательным Боди и Джули, спасибо малышу Томасу за то, что поторапливал и приносил еще больше радости.

Вклейка

«Мама была юной, чувствительной и сияющей, без мужа, дома, семьи… Вместо этого у нее была я».

«К дивану прилагались кремовые ситцевые подушки, усыпанные красными, оранжевыми и синими цветами, и несколько лет с того дня я давила на лепестки цветов пальцами, пытаясь погрузить их под нарисованные цветочные края».

«Я – вниз, он – вверх; я – вверх, он – вниз. Кто-то из гостей сфотографировал нас с лужайки».

«Мой отец не ушел, как у других, а совсем наоборот: сейчас родители проводили вместе больше времени, чем когда я родилась».