Маленькая слабость Дракона Андреевича

Олег не очень любит выражать эмоции по таким поводам, и мне не хочется ломать его и провоцировать на это. Пусть посмотрит, когда будет один. Мне достаточно от него эмоций в нашей сексуальной реальности. Там их выражение ему более гармонично.

Кивает, убирая ежедневник во внутренний карман пиджака.

Он всегда носит его там, и я специально выбирала небольшой размер, чтобы он мог не менять свои привычки.

– Спасибо, Женечка… – протягивает мне руку, я вкладываю в неё свою. Лёгкость моментально исчезает между нами.

– Твой подарок ждёт тебя дома.

Зажимает мою кисть между своими и, нахмурившись, сдавливает. Не отводя от неё взгляда, он разворачивает её ладонью вверх и целует моё запястье, потом ладонь, и, развернув обратно – пальцы.

И мы летим опять куда-то не туда…

Меня болезненно душат его чувства. Вытягивают из меня силы, энергию…

Поднимая виноватый взгляд, он качает головой, словно пытаясь убедить, что ничего страшного не происходит. Но это только усиливает волну тоски и отчаяния, исходящие от него.

Выдёргиваю руку.

– Не делай так!

– Не целовать?.. – сглатывает он растерянно. – Это же просто…

Замолкает.

Я чувствую усилие, которое он делает над собой, пряча всё под броню. И снова сфинкс! Спокойный, чуть заторможенный взгляд…

Но внутри у меня всё леденеет, сердце колотится в рёбра, а в животе пульсирует болью.

Отыскиваю рукой стену, чтобы удержать себя в вертикальном положении.

Его руки тут же подхватывают меня.

– Всё, всё… – шепчет он, прижимая меня ближе. – Как скажешь.

Куда уж хуже, но после этих слов, блять, становится гораздо хуже!

Не в силах выслушивать всё это, я запечатываю его рот ладонью, заставляя молчать. И делаю усилие над собой, чтобы обнять его.

Обнимаю за шею, прижимаясь к его губам через свою руку.

Что происходит? Я пытаюсь понять.

И, стараясь говорить ровно, объяснить ему:

– Хочешь – целуй. Но не смей облучать меня своей виной и извиняться за то, что чувствуешь, – перехожу на шёпот, голос дрожит. – Это ужасно. Не делай этого больше. Это гораздо хуже, чем… просто… когда ты…

Отстраняется от моей ладони.

– Прости! – сжимает меня, снова извиняясь, и я со злостью слегка заряжаю ему кулаками в грудь.

– Блять… – психует он. – Я понял. Никаких извинений.

– Как ты… всё это … чувствуешь? – собираюсь я духом.

Нужно об этом поговорить. Хреново он справляется.

– Женечка… – качает отрицательно головой.

– Говори! – раздражённо шлёпаю его по груди ладонями. – Мне нужно.

С тихим стоном выдыхает, и его взгляд плывёт куда-то мимо моих глаз. Губы искажаются в горькой улыбке.

– Как?.. Сильно. Пронизывающе. Очень больно. Удушающе. Но и сладко тоже… И всё время хочется сказать тебе. Невыносимо хочется.

– Почему я не чувствую этого «сладко»?! Только больно и удушающе!

– «Сладко» – это послевкусие боли. Думаю, ты выплёвываешь, не успевая распробовать.

– Да?... – хмурюсь я, дыша глубже и пытаясь преодолеть то самое удушение. – Обидно…

– Обидно?

– Обидно, что такое изысканное блюдо, как твои чувства, никем не будет съедено.

Иногда я ненавижу свою тотальную эмпатию!

– Увы, – отводит он опять взгляд.

Обхватив ладонями за скулы, разворачиваю его лицо обратно к себе:

– Так… – нервно и рвано выдыхаю я. – У меня ещё один подарок для тебя!

Пытаясь собраться внутренне, обвиваю его руками и прижимаюсь сильнее, пряча лицо у него на шее: – Скажи мне это.

Открываюсь, насколько могу. От ужаса выхватить ещё этой жести хочется истерично смеяться.

Каменеет.

– Давай…

Его губы ласково скользят по моим волосам.

– Нет.

– Олег… Я чувствую каждый раз, когда у тебя возникает потребность сказать мне это, и когда ты тормозишь себя… – меня передёргивает на секунду от воспоминаний этих убийственных ощущений. – Это в разы больнее и тебе, и мне.

Выпустив меня из объятий, он отворачивается к окну. Опирается руками на подоконник.

– Если ты заставишь – буду говорить. Но… говорить ЭТО человеку… ТЕБЕ… Зная, что ты просто зажмуришься и перетерпишь… Не делай со мной этого, Женечка!

Обессилев, я оседаю на пол и кладу голову на кровать. Оборачивается и вздрагивает, увидев меня на полу. Присаживается рядом.

Какой-то замкнутый круг!

– Хорошо, – кивает он, превращаясь снова в сфинкса, – просто скажи, что мне делать, и всё будет, как захочешь.

Не пыткой это должно быть! Не так!! Не между нами! Вспышка эмоций срывает мои тормоза, и я интуитивно срываю следом и его – пощёчиной! Тут же рывком обнимаю крепко-крепко. Чувствую его взрыв и растерянность. И физически ощущаю… через запах… через его вздрагивающие мышцы, как текут между нами всплески гормонов, эмоций, болезненных чувств.

– Говори! – рявкаю я.

Секунда… две… три… четыре…

Его плечи расслабляются. Чувствую, как он улетает куда-то, закрывая глаза.

Гладко выбритая щека медленно скользит по моей.

– Люблю…

Обессиленно ложится лицом мне на шею.

Рефлекторно сжимаю грудную клетку. Но никакого удара болью от него не идёт в этот раз. Тепло и опустошение. В моих ушах звенит.

– Это тепло… – шепчу ему. – Не «перетерпеть». Мне просто тепло.

Его пальцы больно сжимают мою спину. Наверняка будут синяки. Но это сейчас хорошо и уместно.