Маленькая тайна

— Ты пойми, чтобы между родителями и детьми были доверительные отношения, говорить начистоту должны не только дети. Как я могу доверять тебе, если ты не доверяешь мне? Я честна с тобой. Я рассказала о своих чувствах к Алексу. А ты боишься сказать мне правду об измене, словно это сломает наши с тобой отношения. Я не буду обвинять тебя, мама. Я обещаю тебе. Если ты любишь моего отца, то почему вы не вместе? Если он снова обманул тебя и предал, то почему ты боишься рассказать это? Почему ты не рассказала правду о том, что измена была? Я так рьяно защищала тебя, уверяла Алекса, что его отец монстр…

Сердце сжимается от боли.

Как же сильно я ошибалась.

Мне хотелось доказать Алексу, какое чудовище его отец, заставить его принять правду, а теперь сама оказалась на его месте. Это меня убедили принять страшную правду.

— Я не хотела подавать тебе дурной пример. Не хотела, чтобы ты перестала уважать меня, когда узнаешь об измене. Дорогая, мне действительно очень жаль. Я хотела сохранить всё втайне. Мечтала, что ты не узнаешь об этой измене, что всё будет хорошо.

Слёзы наворачиваются на глаза.

А я мечтала, чтобы мама была честна передо мной, но она не посчитала важным раскрыть свою душу.

— Почему все взрослые считают, что так действительно будет проще? Что лучше обмануть, но выставить себя в лучшем свете, чем сказать правду? Я уже достаточно взрослая, чтобы уметь фильтровать. Я не собиралась брать с тебя пример измены, но я могла помочь тебе, мама. А теперь я уже ничего не понимаю.

Я поджимаю губы от обиды и отвожу взгляд в сторону.

Мама до сих пор продолжает увиливать от ответов на главные вопросы.

— Почему ты была с ним? Ты любишь моего отца?

— Он шантажировал меня. Я не могла поступить иначе.

— Шантажировал? — я всхлипываю от отчаяния.

Неужели мама не могла обратиться к Сергею Антиповичу за помощью? Он бы в любом случае понял её и помог.

— Чем он мог шантажировать тебя? У Сергея Антиповича достаточно денег, чтобы откупиться. Он мог защитить тебя. Но ты не обратилась к нему за помощью. Ты согласилась пойти на измену. Что должно было двигать тобой, чтобы предать человека, которого любишь?

Глаза мамы полны слёз, но она не плачет.

Она молчит, не хочет отвечать на поставленный вопрос, и я понимаю, что ещё немного, и я сама могу сорваться. Не хочется, поэтому стараюсь держать себя в руках. Я обещала себе, что не стану винить маму. Мне хочется, чтобы она раскрылась полностью, но пока она не готова. А мне важно получить все ответы сейчас. Потому что отважиться на подобный разговор ещё раз будет непросто.

— Мам? Скажи мне всё… Раскройся сейчас.

— Я не могу, Злата. Если я сделаю это, то всё было зря… Все лишения, через которые мы прошли. Всё это окажется напрасным. Пожалуйста, не дави на меня и не проси быть откровенной с тобой сейчас. Я и без того сказала слишком много.

— Большее сказала я за тебя, — с разочарованием выдаю я.

— Пойми, дорогая, порой ответы на некоторые вопросы лучше и не получить, чем потом мучиться. Я люблю тебя, дочка. И ты должна знать, что если бы мне пришлось пройти через подобное ещё раз, я бы не задумывалась даже. Я выбрала счастливое будущее для тебя.

Встаю со стула и мотаю головой, стараясь отрицать всё это безумие.

— Нет, мама. Ты выбрала счастливое будущее для себя. И если ты меня на самом деле любишь так, как говоришь, то расскажи мне, в чём заключался шантаж. Что такое мог сказать или сделать мой отец, чтобы моё будущее оказалось превыше Лёлькиного? Превыше твоей любви к Сергею Позднякову?

— Злата-а… Умоляю тебя, не спрашивай больше ни о чём.

Киваю.

Мама не хочет говорить.

И не станет, скорее всего.

— Ладно. Тогда я сама найду ответы на свои вопросы.

— Злата, стой! — мама пристально смотрит на меня и шумно выдыхает. — Твой отец, точнее… Коля, он угрожал рассказать тебе правду о твоём рождении.

— А что не так в моём рождении?

— Дело в том, что ты… Ты возненавидишь меня сейчас, но раз уж ты так хочешь докопаться до сути, то докопаешься. Мы с Колей развелись из-за тебя. Когда ты появилась в нашей жизни, он не смог принять тебя, а я не смогла отказаться.

Банальная история? Отец не был готов к детям, а мама решила всё-таки родить меня?

— Ты мне не родная, Злата… — мама заливается слезами. — Ты дочь моей близкой подруги. Она умирала от рака и просила меня не оставлять её дочь. Этой правдой и шантажировал меня твой отец. Я боялась потерять тебя. Не могла допустить, чтобы ты узнала, но ты права — шила в мешке не утаить, и ты в любом случае узнала бы.

Слёзы ручьями текут по щекам мамы. Её всю трясёт, а у меня в голове снова и снова повторяются её слова.

Я не её дочь…

Неродная…

Значит, и не Лёлькина сестра.

Но я не чужая в этом доме.

И мама не чужая мне.

— Нужно было сразу рассказать мне правду, опередив его. Я бы всё поняла, ведь я люблю тебя, мама! — шепчу я, приближаюсь к маме и обнимаю её.