Маленькая война

За сараями, словно пенек на опушке, торчит бетонная будка. Издали смахивает на фашистский дот. Спокойно, граждане. Это всего-навсего аварийный выход из бомбоубежища. Находится оно в недрах Дома специалистов. Берегли их, выходит, спецов-то. Да что-то плохо. Полдома еще до войны съехало в неизвестном направлении, как в воду кануло. Возможно, так оно и было. Мужики в беседке сказывали. На место бедолаг-спецов и их семей въехала громкоголосая шушера. С бигудями, пижамами, кошками, фикусами и песенками типа «Мамаюкэру». Из грязи в князи. Хромой Батор их тихо ненавидит. Даже кошек.

Бомбоубежище и есть полевой штаб барбудос. Вход свободный — кому не жаль костюма. Надо нырнуть в амбразуру бетонного дота, зажав нос, и, не жалея живота своего, проползти метров пятнадцать наперегонки с крысами. Осторожно, не ушибите темечко о стальную дверь. Смелее, она не задраена… Можно попасть в убежище и пешком через подъезд, под лестничной площадкой дверка, — замок открывается гвоздиком. Но ползком, согласитесь, куда интереснее.

Задумано бомбоубежище на полном серьезе. Пять отсеков с массивными стальными дверями на винтах. Как на подводной лодке. Только лодка эта давно лежит на дне. И дышать трудно. Там и сям противогазовые и телефонные трубки, фильтры, раздавленные линзы, рваные сумки с красными крестами, поваленные скамейки и емкости с надписями «Вода», «Топливо». Раздетый до скелета электродвижок, кишки проводов, выпотрошенные насосы, блоки питания. А также битые бутылки и стаканы, тряпье, вонь. С некоторых пор сюда повадились темные личности.

Однажды книгочей Борька вычитал, что вместе с запасом воды, воздуха и питания в убежищах бывает и золотой запас — в виде слитков. Только запрятано оно в тайнике, в свинцовом контейнере. В золото мы как-то не верили, но свинцом Петька заинтересовался — это ж сколько рыбачьих грузил! Я согласился из солидарности. Еще подумают, что струсил. Половину найденного сокровища решено было отдать героической Кубе. На золото можно купить гору оружия, а лучше — атомную бомбу.

Мы взяли с собой сухари, китайский фонарик, коробок спичек, лопату, моток бельевой веревки, бутылку лимонада, зачем-то соль и сорок копеек, черные очки и хозяйственную сумку для золотых слитков. Наглотавшись пыли, впихнули себя внутрь. Колени и локти горели. Потайных люков и ходов нигде не было. Но в дальней, пятой по счету комнате храпел на скамейке таинственный незнакомец. Он зевнул при свете китайского фонарика и отобрал у нас сухари, коробок спичек, лопату, моток бельевой веревки, сорок копеек, зачем-то соль, сложил все это в хозяйственную сумку, выпил бутылку лимонада, оставил черные очки — и ушел, подсвечивая себе фонариком. Да, чуть не забыл! Прихватил еще Борькин шарф домашней вязки.

В кромешной тьме блуждали на ощупь. Стукались лбами об углы и друг с другом. У ног рыскали крысы. Кричать было бессмысленно, но мы кричали. Склеп отвечал издевательским хохотом. Борька нацепил черные очки. В них, видимо, было не так страшно. По счастливой случайности Петька упал на разбитый телефонный аппарат. «Папа!», «Мама!» — эти золотоискатели вырывали из моих рук трубку и зачем-то дули в нее. Трубка хранила гробовое молчание. Борька был близок к истерике. Петька мужественно поскуливал и тщетно искал на полу окурки. Спичек не было. Прогоняя тошноту и слезы, я бодро засвистел: «Мамаюкэру! Мамаюкэру!..»

Вылезли на поверхность Земли шахтерами-стахановцами. Ноги подкашивались. Руки дрожали. Все было черным. Ночь, мы сами и очки.

Дома Борьке влетело за китайский фонарик и шарф, Петьке — за моток бельевой веревки и сорок копеек, мне — за хозяйственную сумку для золотых слитков.

О приключении в бомбоубежище вся троица благоразумно помалкивала — не дадут же во дворе прохода!

Кочегар дядя Саня долго удивлялся, куда пропала лопата.

11:30. Что-то случилось

Возле Дома Специалистов, вздымая пыль, тормозит грузовик. У бетонного дота уже суетятся люди. Как из-под земли выросли милиционеры.

— Куда, мальчик? Назад! — преграждает путь синяя шинель.

«У меня приказ, сержант», — мысленно возражаю ему.

— Расходитесь, граждане, расходитесь! Ничего интересного!

Как бы не так! Страшно интересно. Стар и млад — все тут. Староста Кургузов прилип к окну. И Батиста здесь; ишь, раскраснелся от усердия.

— Обычный ремонт, граждане, идите по своим делам, — участковый трясет животом и оглядывается. В тени подъезда стоит человек в сером пальто, шляпе, в черных очках — и тихим голосом отдает распоряжения. Дюжие молодцы снимают с грузовика и уносят в подъезд тяжелые ящики, молча тянут провода, спускают кабель в будку. Земля под ногами вздрагивает, глухо урчит отбойный молоток, в амбразуре бетонного дота полыхают отсветы электросварки.

11:30. Что-то случилось. И Хромого Батора нет… В толпе однодворцев строятся догадки. После короткого спора сходятся во мнении, что совершено злодейское убийство. И не одно. Вон сколько милиции понаехало! Дело «пестрых» или «черной кошки».