Маленькая женская хитрость

— И вовсе я не раскисал, — снова повторил Борщ, глядя на Алю хоть и замутненными, но вполне разумными глазами. — Стручков уже пришел?

— На защиту-то коробковскую? А как же. Сидит в зале, всем улыбается, пребывает в добродушном расположении духа. А что?

Барщевский поежился.

— Ты его аспиранткой была?

— Была, — вздохнула Аля и прижала руки к пылающим щекам.

— Ну и что?

— А ничего. То есть чего — Лилька защитилась по моим материалам.

— Ну, это все знают. Ты злобу-то не копи. Это вредно для здоровья. И для вечной жизни. Извини, закуски нету.

Борщ выдавил себе в стакан из бутылки последние капли, но пить не стал.

— Санек, — проникновенно сказала Аля. — Я бы сбегала за закуской, но, мой милый дружочек, я боюсь выйти в коридор. На Стручкова я злобу не коплю, я его недолюбливаю… Ну за что мне его любить?

— Скажи, Невская, — снова сменил тему Барщевский, покачиваясь на стуле, — а что от тебя Стручков хотел за диссертацию? Тоже секс-услуг?

Глаза Борща уперлись прямо в лицо Але. Она улыбнулась, стекла очков упрямо сверкнули.

— Нет, от меня всего лишь требовался рабский труд. Я, так сказать, для секс-услуг формами не вышла.

— За себя и за Лильку работала?

— Ага. А что? Он тебе, что ли, интим предлагает?

— Не мне. Наташе.

— А она что?

— Ничего. Согласилась.

«Ах-ах-ах… Как нехорошо», — подумала Аля, глядя на осунувшееся лицо Борща, потерявшего девушку, в которую он был влюблен. Несмотря ни на что, она ощутила сочувствие.

— Нет, Алька, я не был в нее влюблен, но она мне нравилась, — проговорил Барщевский, отвечая на ее невысказанный вопрос. — Я ей помощь предлагал, но она отказалась.

— Слышь, Борщ, — сказала Аля, накрывая его руку своей, — ты не убивайся так. Наташка сделала свой выбор. К тому же она тебя не любила, хотя я не понимаю, как тебя можно не любить.

Борщ наклонился через стол и крепко поцеловал девушку.

— Знаешь, милый мой Санюлька, — Аля опустила голову и поковыряла ногтем в щели старого стола с пятнами канцелярского клея. — Ходят слухи, что в институте нет ни одной девушки, с которой ты не был бы близок.

— Это чудовищное преувеличение, — пробормотал Борщ. — Одна такая девушка есть.

— Я, что ли? — алкоголь шумел в ее голове.

— Да, — ответил Борщ и опять крепко ее поцеловал.

Коробков заканчивал свой доклад. Членам ученого совета уже давно надоело слушать его бормотание, они все чаще посматривали в сторону банкетного зала.

«Колбаска уже, поди, засыхает», — думала Полканавт, волнуясь. Ее мощная комплекция требовала постоянной подпитки. Поесть Эмма Никитична любила.

Аля тяжело поднялась, подождала, пока голова перестанет кружиться, и шагнула к двери. «Секс на рабочем месте не доводит до добра», — вспомнила она предостережение, вычитанное в каком-то женском журнале. Но ей было все равно. Секс с Борщом устроил бы ее в любое время и в любом месте. Саша поднялся с пола вслед за ней.

— Санек, надо идти. Иначе все без нас съедят, — произнесла Аля, улыбаясь. Ей стало легко и хорошо. Борщ с ней, и это главное.

— Щас, — пробормотал Борщ и пригладил короткие жесткие волосы. — Кстати, ты так и не рассказала, почему не хочешь идти за закуской. Боишься призрака Черного Геолога?

Аля замерла на полпути к дверному проему. Легенды про Черного Геолога больше всех любила рассказывать всем Марья Марковна, которая однажды наткнулась на него прямо в директорском кабинете. Правда, ей никто не верил.

— Саша, — наконец откликнулась девушка, — мне очень хочется тебе это рассказать, но я не знаю, нужно ли это делать. Кроме того, я не знаю, кто ты. Никто у нас в институте не знает. Ты мне скажешь?

— Я простой инженер, — ухмыльнулся Борщ, — и это все, что я могу тебе сказать. А вот тебе советую не стесняться и облегчить душу. Очень, знаешь ли, помогает. Так что валяй, признавайся, — строго приказал Барщевский, посадил Алю себе на колени, оперся спиной о старый трухлявый шкаф с картами и глобусами и приготовился внимательно слушать.

Тигринский вышел на балкон и посмотрел сначала вниз, а потом вверх. Квартира Али располагалась на десятом этаже двенадцатиэтажного дома, и до земли отсюда было довольно далеко. Другие балконы располагались не вплотную, а на некотором расстоянии, голые верхушки деревьев едва доставали до третьего этажа.

«Может, поджечь квартиру, и тогда меня спасут пожарные? — думал Стас. — А вдруг не спасут?» Ему стало совсем грустно.

Между домами садилось солнце, его круглый диск то появлялся, то исчезал меж облаков. Дул ветер, розовые лучи время от времени освещали влажные стены здания, дождь прекратился, но было сыро и холодно. Тигринский поежился и пошел назад в квартиру.