Маленькие дети

Ричард начал встречаться с Сарой почти через два года после развода. Они очень скоро оказались в постели, но, как он подозревал, виной тому было совсем не внезапно вспыхнувшее чувство, а невыносимое одиночество, от которого оба пытались спастись. Ричарду нравилось своеобразное, едкое чувство юмора Сары, ее молодое тело и несколько загадочная сексуальная ориентация (сама Сара утверждала, что в основе она традиционная, но тем не менее часто вспоминала о какой-то кореянке, которая в колледже была ее любовницей). Сару, казалось, привлекала его непринужденная уверенность в себе, либеральные политические взгляды и — не в последнюю очередь, хотя она никогда и не говорила об этом вслух — возможность навсегда забыть о «Старбакс» и перспектива долгосрочного финансового благополучия, которое должно было заметно возрасти после того, как обе его дочки от первого брака закончат колледж.

Меньше чем через год после свадьбы Сара объявила ему, что беременна. На этот раз чувства Ричарда были совсем иными, чем при подобном известии двадцать лет назад. Он не испытывал ни сомнений, ни сожалений, а только радостное волнение при мысли о предстоящем рождении нового человека и благодарность за даруемый ему шанс исправить все ошибки, которые он совершил, пока росли близнецы (девочки считали отца виновным в разводе и до сих пор отказывались с ним разговаривать, хотя с удовольствием тратили получаемые от него немалые деньги). Ричард дал клятву себе и Саре, что на этот раз станет принимать активное участие в воспитании ребенка. Он будет меньше работать и проводить больше времени дома, научит его играть в футбол, станет распевать в машине детские песенки и устраивать дни рождения, которые малыш запомнит на всю жизнь. Он посещал курсы для молодых отцов, прочитал кучу книг про воспитание детей и с начала до конца присутствовал при схватках и родах — удивительном (а еще ужасном и бесконечном) процессе, который он пропустил в предыдущий раз. Тогда его участие ограничилось тем, что несколько часов он беспокойно расхаживал по вестибюлю акушерского отделения, а потом, увидев, как доктор поднял вверх два больших пальца, раздавал сигары другим взволнованным отцам.

Ричард старался, очень старался, по крайней мере весь первый год. Он говорил все то, что полагается говорить молодым отцам, и лично поменял немало подгузников. Просто иногда он жалел о том, что Люси не родилась мальчиком. У него уже было две девочки, зачем ему нужна третья? И временами, сидя с ней дома в какое-нибудь дождливое воскресенье, Ричард испытывал уже знакомый приступ клаустрофобии и обиды, словно опять становился молодым человеком, бездарно теряющим лучшие годы своей юности.

Их интимная жизнь после рождения ребенка заметно увяла. Как же он мог забыть, что так оно и бывает? Сара слишком уставала, соски у нее болели так, что до них нельзя было дотронуться, и она даже думать не могла о сексе. Когда Ричард предлагал оставить девочку с ее матерью и на несколько дней вырваться на Карибы, жена смотрела на него как на сумасшедшего: «Моя мать о себе самой с трудом заботится. Как можно доверить ей грудного ребенка?»

Примерно в это же время Ричард начал частенько заглядывать на сайты, где общались свингеры. «А почему бы и нет? — думал он. — Это может оказаться довольно забавно». Он даже распечатал список свингерских вечеринок, которые устраивались в их районе, и решил обсудить это с Сарой. Там ценят бисексуальных женщин, скажет он ей. И никто не заставит тебя делать ничего, что ты не захочешь сама. Но когда он спустился на кухню, чтобы поговорить, и увидел Сару, которая с бледным усталым лицом сидела за столом и с помощью шумного электрического молокоотсоса сцеживала молоко из разбухшей правой груди, тупо глядя в газету, то в течение нескольких секунд чувствовал к ней что-то очень похожее на отвращение.

Больше всего угнетала Ричарда мысль, что он так ничего и не понял ни в себе, ни в жизни. Считая, что растет и становится лучше, он на самом деле просто еще раз повторил свои старые ошибки, но на этот раз сделал это с открытыми глазами, а значит, и винить некого.

* * *

Трусики помогали гораздо меньше, чем Ричард надеялся. И дело было не в том, что их аромат оказался слабым или невыразительным. Просто он как-то не связывался в его голове с образом Кэй. Запах был безликим и с равным успехом мог принадлежать любой другой женщине, включая Сару.

Вслед за этой мыслью в самый неподходящий момент пришла и другая, очень неприятная: а что, если Кэй на самом деле не носила их? На сайте она утверждала, что высылает трусики — «дар любви» — всем своим преданным поклонникам, но Ричард был отнюдь не уверен в этом. У нее ведь, кажется, имеется научная степень в области бизнеса? Для того, чтобы затея с трусиками приносила какую-нибудь реальную выгоду, она должна рассылать их целыми партиями. В таком случае сомнительно, чтобы одну пару Кэй носила целый день, как утверждалось в приложенном дневнике.