Маленькие дикари

Переселенцы, пользуясь указаниями Калеба, соорудили себе «настоящие» индейские военные головные уборы. Из-за невозможности достать орлиных перьев, они собирали белые лебединые, гусиные и индюшачьи, а Ян окрашивал их кончики в черный цвет. Выкрашенные в красный цвет конские волосы, лоскуты фланели от старой фуфайки и обрезки кожи служили дополнительным материалом.

Все «индейцы» получили призы за разные «ку» и «гран ку». Сэм имел несколько перьев за стрельбу, плавание и за удачные набеги «на территорию бледнолицых». Кроме того, советом племени ему были присуждены два великолепных индюшачьих пера за искусно поваленную сосну и убитую сову.

Ян тоже имел знаки отличия: несколько «ку» за то, что пробежал сто шагов в десять секунд; за то, что прошел четыре мили в час; за то, что проплыл двести ярдов в пять минут; за то, что знал названия многих диких растений, птиц и животных; за то, что хорошо рисовал; за то, что научился быстро находить следы разных животных, и, наконец, «гран ку» – за что, что застрелил сову темной ночью.

У Гая также было несколько «ку» за разные второстепенные подвиги, в том числе и за острое зрение, но ни одного «гран ку», и это сильно огорчало его. Даже старый охотник, благоволивший к мальчику, не мог, по совести, присудить ему высшую награду.

– Что больше всего индейцы ценят в воине? – спросил однажды Гай у Калеба.

– Храбрость, – ответил старик. – Для них важнее всего, чтобы воин ничего не боялся. Да это не у одних индейцев: храбрых людей везде уважают.

– Ну, так я вам докажу, что ничего не боюсь! – воскликнул Гай. – Испытайте меня.

– Хорошо, – сказал Калеб, – мы испытаем твою смелость. Вот, видишь этот камень? – продолжал он, поднимая с земли небольшой круглый булыжник со сквозной дыркой. – Ты знаешь могилу старого Гарни?

Гарии был пьяницей, погибшим от какой-то случайности. Его похоронили на перекрестке, близ владений Рафтена. Суеверные люди утверждали, что он громко стонет по ночам. Каждый, кто услышит эти стоны, должен тут же выразить свое сочувствие, иначе ему грозит какое-нибудь несчастье. Старый охотник напомнил мальчикам об этой легенде, да так выразительно, что она произвела на них сильное впечатление, особенно на трусливого Гая.

– Так вот, я положу этот камень на могилу Гарни, а ты как-нибудь ночью сходи за ним и принеси его назад, – проговорил старик. – Согласен?

– Пожалуй, – протянул Гай изменившимся слегка голосом, и по его спине поползли мурашки.

– Если ты это исполнишь, то получишь «гран ку», – сказал Калеб и засобирался домой. – А чтобы ты не подменил камень, я привяжу к нему веревочку, – обернувшись, прибавил он.

Около полуночи мальчики услышали хриплый шепот:

– Эй, Гай! Вставай скорей!

– Кто там? – дрожащим голосом спросил Гай.

– Это я, Калеб. Выходи скорей. Уже половина двенадцатого. Отправляйся на могилу Гарни и принеси камень, который я положил там. Если же не найдешь сразу его могилы, то прислушайся к стону; он покажет тебе, где она. Иди же!

– Но я… я… не увижу дороги в такой темноте, – запинаясь, ответил Гай, плотнее закутываясь в одеяло.

– С твоими-то глазами и не увидишь? Будет врать! Ступай скорей! Помни, если принесешь камень, получишь «гран ку»… Пойдем, я провожу тебя.

– Нет, я… не пойду… сейчас… очень уж темно… Я лучше обожду, когда будет… лунная ночь, – упорствовал Гай, причем его дрожащий голос почти совсем прерывался от испуга.

– Значит, ты трус! – с неудовольствием прошептал Калеб. – И тебе никогда не удастся сделаться настоящим индейцем. А не пойдет ли кто из вас? – обратился он к другим мальчикам.

– Я пойду! – ответили они оба в один голос, хотя и не особенно твердо.

– Ну, кто-нибудь один, – проговорил Калеб. – Бросьте жребий, кому идти.

Ян раздул полупотухший костер и подбросил в него хворосту, а Сэм тем временем отыскал соломинку, переломил ее на две неравные части, зажал их в кулак и сказал:

– Тащи, Бобр. Если вынешь длинную, значит, идти тебе, а короткую – тогда мне.

Ян осторожно ухватил пальцами кончик соломинки и стал медленно вытягивать ее. Она оказалась длиннее той, которая осталась в руке Сэма.

– Тебе идти! – с облегчением произнес Сэм. – Ты вообще счастливчик, тебе во всем везет!

Делать было нечего, Ян медленно оделся и вышел наружу. Калеб терпеливо ждал поблизости. Узнав, что идти выпало на долю Яна, старый охотник ободрил его:

– Молодчина! Люблю смелых! Пойдем, я провожу тебя до опушки леса. Но дальше ты должен идти один, а я подожду твоего возвращения… Дорогу найти нетрудно. Следуй вдоль изгороди. Когда дойдешь до небольшого вяза, отсчитай от него четыре межи. Перейдя их, увидишь белую каменную плиту. За ней лежит камешек с привязанной к нему веревкой, конец которой перекинут через плиту. Вот тебе кусок угля. Если смелость тебя не покинет, напиши на плите свое имя… Да ты не бойся, дружок, и не думай о стонах: их не бывает, все это выдумки… Что, все-таки боязно?

– Да, – откровенно сознался Ян. – Но тем не менее я пойду.