Маленькие дикари [Рисунки автора]

Скоро им пришлось узнать еще кое-что о жизни в лесу. Вечерами комары загоняли мальчиков в типи, но скоро индейцы научились выкуривать их: перед сном мальчики кидали в костер много травы, плотно закрывали вход, а сами ужинали снаружи, у костра, на котором готовили еду. Потом они осторожно заглядывали в типи — костер потухал, вверху набиралось много дыму, но зато снизу был чистый, хороший воздух. Мальчики заползали в свое жилище и накрепко привязывали дверь. В типи не оставалось ни одного комара, а дым, стоявший у клапана, не пускал новых. Можно было спокойно спать всю ночь. Так они научились бороться со злейшим врагом — комарами.

Были в лесу еще большие синие мухи, которые не давали днем покоя. Казалось, с каждым часом их становится все больше. Они кружили над столом, попадали в тарелки.

— Сами виноваты, — сказал Калеб, когда индейцы обратились к нему за помощью. — Вон какую вокруг грязь развели!

Он был прав: около типи высилась целая гора картофельной шелухи, костей, рыбьей чешуи и прочего мусора.

— А что делают индейцы? — спросил Маленький Бобр.

— Иногда они переносят стоянку, — сказал старик, — или просто делают уборку.

Ян первым схватил лопату и стал неподалеку копать яму; к нему присоединились Сэм и Гай. Увидав, что вместе с мусором они бросают в яму кости и куски хлеба, Ян сказал:

— Смотреть не могу, как мы хлеб зарываем! Столько зверюшек были бы рады получить эти крошки.

Тогда Калеб, сидевший на бревне с трубкой в зубах, заметил:

— Если вы хотите быть настоящими индейцами, собирайте всякие остатки пищи и каждый день сносите их на какое-нибудь высокое место. Индейцы выбирают для этого большей частью скалу. Место это считается священным и называется «Вейкан». Тут они оставляют крошки, чтобы умилостивить добрых духов. Конечно, все это попадает птицам и белкам, но индейцы бывают очень довольны, когда на скале ничего не остается. Им все равно, кто поедает — птицы или духи. «Неважно», — говорят они…

Великий совет в полном составе отправился на поиски «священной» скалы. На одной поляне индейцы нашли подходящий холм и с того дня поочередно носили туда свои «жертвы добрым духам». Вскоре они заметили, что птицы охотно поедают все, что находят на этом холме, и даже кто-то из четвероногих проложил тропку от ручья.

Как-то Калеб сказал:

— Вы не должны пить воду из этой речки — в ней слишком много всякой живности.

— А что пить? — спросил Сэм.

— Что ж нам делать, мистер Калеб? — вставил Ян, знавший, что старик не будет разговаривать ни с кем из Рафтенов.

— Выройте колодец!

— Вот еще! Делать нам нечего! — фыркнул Дятел.

— Выройте индейский колодец, — пояснил Калеб, — через полчаса он у вас будет готов. Давайте я покажу.

Он взял лопату и, найдя сухое местечко в двадцати шагах от верхней части запруды, стал копать. Уже на глубине трех футов показалась вода. Когда Калеб дошел до четырех футов, вода стала бить с такой силой, что он бросил рыть. Калеб взял ковш и вычерпал грязную воду, потом, дав яме наполниться, снова всю ее вычерпал. После трех раз в яме появилась прохладная, свежая и прозрачная вода.

— Вот, — сказал Калеб, — это вода из вашей запруды, только она прошла через двадцать футов песка и земли, теперь ее можно пить. Это и есть индейский колодец.

VIII Индейский барабан

— Настоящие индейцы сделали бы себе из этого обрубка барабан, — сказал Калеб Яну, когда они увидали сваленную грозой липу с большим дуплом вместо сгнившей сердцевины.

— Да? А как?

— Где-то здесь был топор…

Ян принес топор, и Калеб сделал из ствола ровный, без трещин чурбан в два фута длиной. Они отнесли его в лагерь.

— На барабан натягивают кожу.

— А какую?

— Лошадиную, собачью, коровью, телячью — любую, лишь бы покрепче.

— У нас в сарае есть телячья кожа. Правда, ее погрызли крысы, — сказал Гай. — Я знаю, где взять еще одну, это мои кожи. Я сам зарезал телят. Вы бы поглядели, как я ловко это делаю!

Тут Сэм крикнул: «Гоп!» — и дернул его за хохолок.

Третий Вождь отскочил и закончил свою хвастливую речь обычными воплями:

— Отстань!

— Не трогай его, Сэм, — вмешался Маленький Бобр и, обернувшись к Гаю, сказал: — Ничего, Гай, не обижайся. Ты лучше его стреляешь и видишь вдвое дальше.

— Вот он и злится! — обиженно проворчал Ветка.

— А теперь, Гай, сбегай за шкурами, если хочешь, чтобы у нас был барабан и военные танцы.

Гай со всех ног бросился домой.

Тем временем Калеб занялся обрубком липы. Он снял кору, счистил ножом все остатки гнилой сердцевины и, поставив остов барабана на землю, развел в нем огонь. А когда середина выгорела, гладко обстругал чурбан внутри и снаружи.

Калеб занимался обрубком около двух часов, а Гая все не было. Он вернулся в лагерь затемно и рассказал, что отец поймал его и заставил полоть грядки. Шкуры, которые принес Гай, были жестки, как кора, и, конечно, покрыты волосом.

— Потребуется два-три дня, чтобы размягчить их, — сказал Калеб и опустил шкуры в лужу.

Три дня спустя Калеб вытащил их из воды, и вместо жестких желтоватых шкур у него в руках оказались белые и мягкие, как шелк.