Маленькие ошибки больших девочек

Я говорил с мотыльком о том, как прошлым вечером
Он пытался взлететь
К горящей электрической лампочке
И заживо сгореть на ней.
«Почему вы, ребята, так упрямы? — спросил я его. —
Потому что для мотыльков это естественно?
Ведь если бы это был открытый огонек свечи,
А не электрическая лампочка,
Вы бы уже были маленькими невзрачными угольками.
Разве у вас совсем нет чувства самосохранения?»
«У нас его в избытке, — ответил он. —
Но иногда мы устаем им пользоваться.
Нам наскучивает рутинность,
Мы жаждем красоты и волнения.
Огонь — красивый,
И мы знаем, что если подлетим к нему слишком близко,
Это нас убьет,
Но разве это важно?
Лучше быть счастливым всего одно мгновение
И сгореть от вида красоты,
Чем жить долго и все время испытывать скуку.
Поэтому мы сжимаем всю нашу жизнь
В один маленький комочек
И бросаем его в огонь, —
Вот для чего дана жизнь.
Лучше на мгновение стать частью чего-то прекрасного,
А потом перестать существовать,
Чем жить вечно, так и не прикоснувшись к красоте.
Наше отношение к жизни таково:
Нужно легко приходить и легко уходить.
Мы похожи на людей,
Какими они были до того, как стали
Слишком цивилизованными,
Чтобы наслаждаться самими собой.
И прежде, чем я успел возразить ему
И поспорить с его философией,
Он сгорел в пламени зажигалки.
Я с ним не согласен. Я бы предпочел
Быть счастливым наполовину и жить вдвое дольше,
Но в то же время мне жаль,
Что у меня нет чего-то, чего я желал бы
Так же страстно, как он…

Дон Маркис

Если ты отправляешься в кругосветное путешествие, перейди к главе 144.

Если ты остаешься дома и открываешь свое дело, перейди к главе 145.

88

Продолжение главы 47

Ты движешься вслед за светом, который постепенно из золотого становится оранжевым, алым, пурпурным, синим, а затем черным. Пусто. Пахнет дымом. Что-то хрустит под ногами, как будто ты ступаешь по рыбьим костям. Над черной водой вспыхивают голубые сполохи. Ты бродишь по подземному миру, доходишь до маленькой алюминиевой скамейки и садишься на нее.

Сев, ты больше не можешь пошевелиться. Скамейка покрыта чем-то липким, твои ноги приклеились к потрескавшейся земле. На голубую стену перед тобой проецируется черно-белый документальный фильм, посвященный тебе. Твоя жизнь запечатлена на пленке, вот только вырезано все хорошее, что в ней было. Никакой ретуши. На видео снято все, каждый совершенный тобой плохой, глупый, эгоистичный поступок, каждая ложь, каждая подлость, и теперь ты вынуждена снова и снова это пересматривать. Унижения, злые слова, обиды, малейшие оплошности. Поговорить не с кем, не у кого спросить, что происходит. Ты вынуждена сидеть и смотреть этот фильм, в котором запечатлены твои собственные глупые ошибки.

Единственное существо, которое оказывается поблизости, — это вялое червеобразное создание, которое болтает без умолку, не выпуская из рук швабры. «Но почему? — спрашиваешь ты его. — Почему я в аду?» Оно не поднимает на тебя глаз и отвечает, продолжая мести. «Потому что ты принимала неверные решения, — говорит оно. — И не находила в жизни поэзии».

89

Продолжение главы 47

Ты сопротивляешься теплу и свету, который затягивает тебя, стискиваешь зубы, собираешь волю в кулак и медленно, по сантиметру, пробираешься назад, к зыбкому средоточию своей жизни. Возвращаться в свое тело ужасно, это все равно что надевать холодную мокрую кожаную пижаму.