Маленькие победы. Как ощущать счастье каждый день

Деревья были похожи на толпу прихожан. Когда мы шли под нависающим зеленым миром, во все стороны раскинувшим наросты и побеги, я испытала мгновенный приступ паники при мысли о неминуемой смерти Барбары – и, возможно, своей собственной. Мы все умрем! Это ужасно! Я не согласна. Как жить, зная это? Левой, правой, толкай и толкай свои ходунки…

Когда моему сыну было лет шесть-семь и он осознал, что мы с ним не умрем в один и тот же момент, он немножко поплакал, а потом заявил, что если бы знал это, не согласился бы родиться.

Барбара смотрела на меня – мы изучали друг друга, как деревья. Она никогда не пользовалась своей неподражаемой улыбкой, чтобы втереться в доверие. Это такая редкость! Мы ускорили шаг и выкатились из-за следующего угла, двигаясь со скоростью одной мили в час: Сюзи упомянула, что им нужно вернуться в Сан-Франциско на назначенную встречу. Город казался очень далеким, точно был на другой планете. Мы миновали огромную выставку каповых наростов в толстом, покрытом рябью потоке, словно остановленном в нисходящем движении, как сель или лава. Один наплыв выглядел точь-в-точь как медвежонок. Папоротники напоминают о доисторических временах – за ними прятались динозавры. Они элегантны, упруги и жизнерадостны, как перья в женской шляпке.

Я спросила Барбару:

– Ты часто боишься?

Она пожала плечами, улыбнулась, остановилась, чтобы набрать ответ на компьютере, и нажала кнопку «отослать». Кейт произнесла: «Не сегодня».

Блестящие лавровые деревья такие гибкие – в отличие от некоторых людей, например меня. Они – искатели света и солнца: когда окажешься в лесу этих могучих великанов, порой приходится брыкаться на манер дикого осла, прорываясь сквозь узкую щель между гигантами.

Мы уже почти добрались до конца тропы. Я всегда любила смотреть здесь на иностранок на высоких каблуках, говорящих по-русски, по-итальянски, счастливых, как птички. Пусть у них на родине есть Санкт-Петербург или Сикстинская капелла, зато у нас есть этот собор. Кто знает, какие трагедии оставили эти веселые туристы у себя на родине? Не бывает жизни без тяжести и грязи. Большинство старается как может – и кое-что получается, и мы хотим освободиться от того, что не получается и никогда не получится. В список вещей, которые пока еще может делать, Барбара включила следующее: «Подстригать ногти очень большими кусачками, слушать песни у себя в голове, наслаждаться бейсбольным матчем, если выигрывают «Джайентс» или «Ориолс» («Сан-Франциско Джайентс» (San Francisco Giants) и «Балтимор Ориолс» (англ. Baltimore Orioles) – профессиональные бейсбольные клубы)». Сделать так, чтобы все это получилось – благодать, не сделать – благодать в квадрате. Это намного лучше, чем отстраненное мученичество, которое отвратительно.

Барбара и Сюзи на такое не подписывались, нет. Не обошлось без ошибок: они планировали проводить как можно больше времени в Йосемити, в театре, в Мендосино – и помогать женщинам с раком груди. Но были готовы переориентировать – и самих себя, и жизнь. Что совсем не просто: мы думаем, что куда-то прибыли, и это – верно. А потом происходит некий крах, и мы оказываемся в совершенно иной реальности – будто переоделись в вещи, которые жмут. Однако сущность осталась прежней – пластичной и текучей. Все, что мы теряем, – это всего лишь вещь, в которую не нужно вцепляться мертвой хваткой. Было – и сплыло. Мы можем ее оплакать, но не обязаны ложиться с ней в могилу.

Барбара указала на пичужку настолько крохотную, что мы с Сюзи ее поначалу не увидели в хворосте и палой листве. Она была здесь единственым движущимся существом кроме нас. Мы углядели это крохотное прыгающее существо, услышали тонюсенький звонкий писк – и присели в реверансе восторга.

Большая лавровая арка над землей была нашей последней остановкой в пути. Она формировала полный округлый пролет, выгибаясь дугой над тропой, тянулась к солнцу и касалась земли на другой стороне. Интересно, подумала я, она так и будет виться поверх лесной подстилки, неотвязно следуя за светом? На ней не было ни единого листочка, словно все жизненные силы были потрачены на выгибание. Барбара подкатила к ней, улыбнулась и изобразила рукой арку, словно приветствуя ее.

Спутники

Книга радушия

Непременно должна была существовать книга – где-то там, в куче засаленных рукописей, – которая каким-то образом выскользнула из окончательных гранок Библии. Глава, посвященная тому, как возродиться после критического сеанса в Эдеме и обрести ощущение, что мы по-прежнему желанны на этой планете. В Писании есть моменты, где Бог радуется людям, но такие пассажи – редкие пташки. Вероятно, трезвые головы рассудили, что изобильная доброжелательность превратила бы всех в маменькиных дочек – и предпочли ей повествования о массовых бойнях, изгнании и позоре.