Маленькие повести о великих писателях

В переулке, рядом с повозкой, запряженной кобылкой каурой масти, Дюма увидел омерзительную сцену. Уже знакомый ему «мышонок» поставил перед собой на колени пышнотелую цыганку и душил ее обеими руками. Причем, делал это как-то вызывающе, демонстративно. С наглой ухмылкой, поглядывая на приближающегося Александра.

Полногрудая цыганка умоляюще смотрела на Александра своими огромными, красивыми, темными глазами. И явно от страха не могла вымолвить ни слова.

«Достойна пяти баллов! По моей двенадцатибальной шкале!» — успел подумать Александр. И во всю силу легких крикнул:

— Эй, ты! Мерзавец!!!

И в ту же секунду получил чудовищный удар сзади по голове. В глазах у него потемнело. Хороводом заплясали яркие звезды. Они то выстраивались в фигуру Белой Медведицы, то образовывали Созвездие Скорпиона. Потом звездный хоровод в голове у Дюма погас, и его сознание погрузилось в полнейшую темноту.

2

Голова Александра гудела, как колокол Собора Богоматери. Руки и ноги были туго связаны кожаными ремнями. Вдобавок, поверх всего тела он был опутан толстыми веревками. Он лежал на спине в повозке и каждой мышцей ощущал неровности дороги. С кляпом во рту, он не мог издать ни звука.

Сквозь дырку в пологе, он видел только кусок голубого неба, да слышал мерный топот лошади. Наверняка, каурой кобылки.

Топот копыт, непрерывная тряска и головная боль.

Волнами наплывали воспоминания…

— Знаете ли вы математику? Алгебру?

— Нет, генерал.

— Геометрию, физику, химию?

— Нет, генерал.

— Вы изучали право? Или знаете бухгалтерию?

— Ни малейшего понятия.

Генерал Фуа, все еще стройный и подтянутый, несмотря на свой почтенный возраст, в некоторой растерянности ходил по кабинету и напряженно всматривался в молодого человека, сидевшего на стуле возле его стола. Молодой человек был чудовищно молод, фантастически необразован и бесконечно похож на своего отца, доблестного генерала Дюма, с которым Фуа когда-то вместе служил в армии Наполеона.

— У вас есть какие-то средства к существованию?

— Никаких. Но я абсолютно убежден…

Генерал Фуа жестом прервал юношу и сел в кресло за свой внушительных размеров стол. Пододвинул юноше бумагу и перо.

— Напиши свой адрес. Я должен некоторое время подумать.

Юноша взял в руки перо, молниеносно что-то начертать на бумаге.

Когда генерал поднес листок глазам, на лице его появилось выражение удивления. И даже восторга.

— У вас прекрасный почерк! Это выход.

Почерк юноши и впрямь был превосходен. Изящные завитушки и элегантные хвосты, которым позавидует любой грамотный просвещенный человек. И писал юноша быстро, стремительно. Без ошибок и помарок. Будто скакал галопом на лихом скакуне.

Уже через два дня он служил в канцелярии герцога Орлеанского, штаб-квартира которого располагалась в Пале-Рояле, знаменитым своим театром Комеди-Франсез. Словно сама Судьба незаметно подталкивала юношу в спину к театру, к театру…

Разумеется, все свободные вечера юноша пропадал в театре. Аплодисменты слышались ему постоянно. Он был абсолютно убежден, очень скоро эти волшебные, завораживающие звуки восторга и одобрения будут звучать и в его честь.

И рукоплескания будут сопровождать его всю жизнь.

…Мерный топот копыт, фырканье каурой лошадки, да кусок голубого неба в дырке полога шаткой повозки…

Сознание то возвращалось к Александру, то покидало его… Постоянно вертелась в голове одна мысль:

«Жаль, не идет дождь!». Почему-то именно унылый, промозглый, осенний дождь, в восприятии Александра, должен был наиболее ярко иллюстрировать его нынешнее положение. Голубое небо над головой его только раздражало. Дюма и в этой ситуации воспринимал жизнь, как некий театральный спектакль.

— Алекс! Мальчик мой! Ты жив, жив…

Получив в подарок от отца первое в своей жизни ружье, (настоящее, двуствольное!), мальчик тут же ринулся на охоту. Лазил по болотам, оврагам. Блуждал по дремучим лесам в поисках добычи.

Пропадал четверо суток. Мать чуть с ума не сошла.

И вот теперь он стоял посреди комнаты. Истерзанный, исхудавший, в изодранной одежде искусанный комарами, но с добычей. В обеих руках он держал по паре фазанов и уток.

— Алекс! Мальчик мой! Наконец-то ты вернулся!

…Мерно топает каурая кобылка, вздрагивает и подпрыгивает на ухабах шаткая, скрипучая повозка.

Сквозь пелену головной боли возникают картины…

Маленькая уютная квартира на окраине Парижа. На окнах герань. Поздняя ночь. Тусклая свеча то ярко вспыхивает, то вот-вот погаснет. В ее свете видна стоящая в углу комнаты колыбель. И сидящая возле нее миловидная женщина.

За столом сидит Александр, стремительно пишет. Страницы, одна за другой, будто белые голуби, вылетают из-под его пера.

Наконец он, прикрыв глаза, откидывается на спинку стула.

— Катрина! Помассируйте мне голову! Мысли застаиваются.

Миловидная, белокурая женщина послушно встает, осторожно отходит от колыбели и подходит к Александру. Встает за его спиной. Ее пальцы быстро и привычно бегают по волосам. От макушки к вискам, от макушки к вискам…

— Алекс! У вас волосы редеют! — обрадовано хихикает Катрина. — Скоро лысина появится!