Маленькие повести о великих писателях

Александр с головой ушел в «приключения графини де Шарни».

К вечеру того же дня Александр Дюма уже писал.

Еще никогда в жизни Александр не работал столь быстро и плодотворно. Парадоксально, но впоследствии, он будет вспоминать эти минуты, часы и дни, как самые счастливые в своей жизни. За время заточения он создаст сразу несколько незаурядных исторических романов.

И в голове его родится великий замысел! Написать в романах историю Франции! Да что там, Франция! Написать в романах историю всего Средиземноморья!

3

Издатель Эмиль Жирардэн сидел в кабинете за столом и, задумчиво покуривая трубку, рассеянно улыбался. Перед ним на столе лежала только что прочитанная рукопись нового исторического романа «Шевалье де Мэзон-Руж». Жирардэн был в восторге.

Единственное, что смущало опытного издателя, это имя автора. С таким блеском, мастерством, легкостью и изяществом во Франции мог писать только один человек.

И имя его было отнюдь не «Огюст Маке».

Загадочное исчезновение популярного писателя Александра Дюма взбудоражило всю общественность. Уже более месяца по Парижу волнами циркулировали слухи.

Одни говорили, будто Дюма уехал в Африку охотиться на львов. И был там уже трагически съеден озверевшей стаей хищников. Имелся даже свидетель. Один из, якобы, друзей детства, который отправился вместе с Дюма и тоже участвовал в «загоне» (!?) львов. Но подвернул ногу и был вынужден вернуться в лагерь. Потому и уцелел.

Газетчики отыскали «друга детства» в одном из портовых кабачков на берегу Сены. Но ничего вразумительного не смогли добиться. «Свидетель» только икал и, размазывая по лицу пьяные слезы, без конца повторял: «Бедный Алекс! Бедный Алекс!».

Другие говорили, будто он внезапно отправился в пешее путешествие на Северный полюс. И окончательно замерз во льдах. Откопать его тело возможно будет только следующей весной. Когда пригреет солнце. Нужно снаряжать специальную экспедицию.

Третьи по привычке утверждали, тут замешана женщина. Дочь китайского императора, проживающая в Алжире. И в совершенстве владеющая колдовскими чарами. Якобы она, прочитав все романы Дюма, (что само по себе сомнительно, ввиду их неимоверного количества!), заочно влюбилась в писателя и особым заговором выманила его из Парижа. Дескать, далее уже было дело техники. Писателя повязали и заперли в гареме у этой самой дочери китайского императора.

Справедливости ради стоит заметить, Дюма и раньше неоднократно покидал Париж. Много путешествовал. Естественно, каждый свой отъезд он обставлял самым незаурядным образом. С цветами, шампанским, со слезами на глазах поголовно у всех парижанок. С оркестрами и танцовщицами из близлежащего театра. Но надолго он не покидал Францию.

Если и случалось, ежедневно пачками забрасывал Париж своими письмами. Почтальоны во времена его кратковременных путешествий, ходили со второй дополнительной сумкой. Друзья, многочисленные любовницы и просто поклонники могли с точностью до километра отслеживать все его перемещения.

Словом, слухи были один нелепее другого.

Особенно волновались женщины. Тайное общество «Актрисы против Дюма!», как-то само собой, перестало быть тайным. И незаметно переродилось в полную свою противоположность. Впору его было переименовывать в общество «Актрисы, жаждущие Дюма!».

Влиятельные дамы всем мастей и возрастов, с утра до вечера донимали своих супругов требованиями принять самые экстренные меры к розыску Александра Дюма.

В кабачках, в открытых кафе, в театрах и светских салонах только и разговоров было. Где Дюма? Что с ним? Как жить без Дюма?

К исходу второго месяца Жирардэн получил через посыльного от Маке второй роман «Ожерелье королевы». И не на шутку забеспокоился. Прочитав несколько страниц, отложил роман в сторону. Раскованность автора, его стиль, способность перевернуть исторические факты с ног на голову и сделать это чертовски убедительным! Что это?

Жирардэн слишком хорошо знал Дюма. Недаром долгие годы был его издателем. Не менее хорошо он знал и Огюста Маке. Талантами не становятся в одночасье. В ночь с воскресенья на понедельник.

И Эмиль Жирардэн решил действовать.

Генеральша мадам Дюма возлежала на кровати, в окружении подушек и романов сына. Виднелись обложки. «Графиня де Монсоро», «Королева Марго», «Сорок пять». Она перечитывала их постоянно и даже писала свои замечания на полях.

Как только Жирардэн переступил порог ее комнаты, она заявила, «концепция исторической предопределенности в корне противоречит идее естественного монархизма!».

Жирардэн ничего не понял, но на всякий случай, кивнул.

Беседовали недолго.

Жирардэн не любил разговоров о литературе. Он не разговаривал. Он ее делал. Издавал, редактировал, пропагандировал.

Мадам Дюма наоборот. Очень любила поговорить о литературе вообще. О романах сына, в частности. В основном, с критической точки зрения. Сына она любила самозабвенно. Он до боли напоминал ей мужа, генерала Александра Дюма. Но сын всячески, под разными предлогами, избегал серьезных разговоров с матерью. Отдуваться, как правило, приходилось другим.