Маленькие прелести (ЛП)

Когда я открыл дверь, меня сразу же накрыло чувство полнейшего спокойствия, Энни лежала на моей кровати, читая и не имея ни малейшего понятия о сделке, которую я заключил с самим дьяволом, чтобы защитить ее. С каждым днем мы становились ближе, и постепенно она стала доверять мне, открываясь и рассказывая истории из своей жизни за пределами общины. Меня очаровывало то, что она была воспитана матерью-одиночкой, потому что отец оставил их, когда Энни было всего несколько месяцев.

Библия, книга которую я научился использовать в качестве руководства по безнравственности, утешала ее в моменты, когда она переживала о своей материи и собственной безопасности. Я лег возле нее на живот, глядя на Энни поверх плеча, пытаясь рассмотреть, что именно она читает. Она не отпрянула, как сделала бы прежде, а наоборот повернулась ко мне и улыбнулась. И вот тогда я сделал то, что не могу объяснить и по сей день - я поцеловал ее. Это был целомудренный поцелуй в губы, но для меня в нем не было ничего невинного. Я пояснил его самому себе, как тестирование, проверку на доверие, но то, как она смотрела на меня и не боялась, то, как улыбалась, когда я вошел в комнату, все это вызывало зависимость.       

Я положил фото на место в угол и вытащил крошечную коробочку. Отрыв крышку из черного бархата, я взглянул на старое ожерелье с крестиком моей матери, которое она носила до дня своей смерти. Это был подарок отца.

Единственная вещь, имевшая отношение к моему прошлому, к времени, когда у меня еще было некое подобие совести. После смерти матери, моя невинность умерла вместе с ней. Потому было уместно подарить Энни этот символ нашего прошлого именно в день, когда она официально становилась самостоятельной. Это бы напомнило ей о том, чего нам стоила свобода, что эта свобода на самом деле означает.

Я опустил ожерелье в карман и установил ящик назад в комод, после чего выключил свет и закрыл за собой дверь. Покинув спальню, я направился вниз, к месту, где стояли Энни и Аманда. Девушки хихикали и болтали о предстоящем событии.

На Энни было одето простое белое платье, ниспадающее чуть выше коленей. Оно было без лямок, но из-за цвета казалось невинным и девственным - полная противоположность платья Аманды.

- Маленькая сиротка Энни выросла, - я улыбнулся, удивляясь, как ей удалось дожить до совершеннолетия в целости и сохранности. Я продолжал спускаться по ступеням, когда она покачала головой.

- Ты не думаешь, что может уже хватит так называть меня? - сухо ответила она, складывая руки на груди.

- Без шансов, малышка. Ты прекрасно выглядишь.

Я поцеловал ее в волосы, и она закатила глаза.

- Ну а можно воздержаться от этого прозвища хотя бы на то время, пока здесь будут гости?

- Я не обещаю.

Аманда толкнула меня плечом и засмеялась. Будучи единственным ребенком в семье, она думала, что мои подтрунивания над Энни смешные. Конечно же, она не имела ни малейшего представления о том, что мы не родственники, и больше того, мы даже не знали друг друга еще несколько лет назад.

Я оставил девушек посплетничать и отправился проверить подрядчиков. Дверной звонок звонил раз за разом, по мере того как одни за другими прибывали гости. Мой взгляд скользил по толпе. Каждый, кто хоть что-то из себя представлял, был здесь.

- Я схожу проверю, заперта ли дверь в мою комнату, - сказал я Аманде, которая в это время встречала гостей. Последнее, что мне было нужно, так это, трахающий свою подружку на моей кровати, мудак. Идя по переполненному коридору, я здоровался со всеми подряд. К счастью, наверху еще никого не было. Достав ключи из кармана, я поспешил к своей комнате. Оглянувшись, я убедился, что на этаже больше никого нет, и повернул свой ключ в замке; теперь комната была неприкосновенна.

С улыбкой на лице, я прогулочным шагом отправился назад на первый этаж. Кейси и Мара стояли прямо внизу, и я подмигнул им, проходя мимо.