Маленькие радости Элоизы. Маленький трактат о дурном поведении

— Уф, вот теперь я чувствую себя куда лучше! Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении… Благослови, Господи, эту пищу и ту, которая ее приготовила, и ту, которая ее не готовила… Благослови и тех за этим столом, кто нуждается в Твоей помощи, чтобы переносить эту последнюю, аминь! А теперь, Элен, вот тебе подарок! Погодите-ка жевать… — Дядюшка Кюре достал из кармана маленький пакетик. — Вот… по-моему, тебе сегодня тридцать два исполнилось? Теперь — жуйте дальше… — И, обращаясь к Элен, он добавил тихонько: — Этот старинный браслет принадлежал моей матери… Ну кому мне было его подарить, если не тебе?

— Браво! Браво! Я тоже так думаю! — воскликнула Тереза с бокалом в руке. — Твое здоровье, Элен!

Элоиза, уткнувшись носом в тарелку, прошептала Ритону:

— Глянь, а Бабулька-то еще злей осы!

И Ритон, болтая в своей чашке ложкой, так что брызги летели во все стороны, завопил:

— Оса! Оса! Ритон рад! Ритон рад!

Что за прелесть эти воскресенья!

6 Элоиза знакомится с экологией

Мама с Бабулей кричали друг на друга. В Параисе это не было исключительным событием, наоборот, превратилось в обычай. На этот раз причиной ссоры было не отношение к папе: «Вы обращаетесь с ним не так, как он того заслуживает, дочь моя!» И даже не Дедуля: «Это мой муж, а не ваш, и я его кормлю так, как мне угодно!» — «Уж конечно, сразу заметно, что вам угодно его голодом уморить!» И совсем не Ритон: «Ах, он вас укусил, Бабулечка? Ну, так не надо было щипать его до синяков! Что же до Элоизы, то это прелестное дитя вообще никогда не создает никаких проблем», — объявила мама, даже не дождавшись, пока Бабуля сама затронет эту скользкую тему.

Бабуля собрала рот в куриную гузку и надулась. В последний раз, когда Дедуля увидел следы от ее щипка на ляжке Элоизы, он разъярился так, что дело кончилось хорошенькой затрещиной, и с тех пор Камилла остерегалась трогать девчонку, хотя ей было ужасно трудно «сдерживать свои низкие инстинкты», как говорит Дядюшка Кюре, который обвиняет ее в утаивании грехов на исповеди! А паршивка-то эта мелкая начала и сама мстить, не зная удержу, да еще с каким коварством… Бабуля вздохнула и прошипела в ухо своей подружке Магделене: «Нет, ты подумай только, разве дети в наши дни это дети? Да я всегда знала, что там дурная наследственность со стороны матери…»

Элоиза, которая услышала эти слова — даже и шпионить не приходится, Бабуля, как все глухари, не говорит нормальным голосом, а орет, — так вот, Элоиза бормочет, когда ее никто не слышит, что наверняка бедным детишкам несладко приходилось, когда эта Камилла — до замужества, конечно, — была училкой в какой-то там лотарингской дыре!

Ну, в общем, свекровь с невесткой, распаляясь все больше и больше, сменили тему, и на сцену вышли пауки, которых теперь полным-полно во всех комнатах дома, можно подумать, они самозарождаются! Но Андре возвестил, что тема самозарождения закрыта с тех пор, как Пастер навел порядок во всем:

— Так что, если это не Элоизины делишки, тогда — кто остается?

— Мои-и?! — Элоиза вытаращила глаза. — Я-то какое имею отношение к вашим паукам, черт побери?

Но Камилла все равно стала за ней шпионить — как знать, всякое может быть.

Элоиза принялась доказывать свою невиновность, которая и так была вполне очевидна. Месье Гарнье, преподаватель истории, пообещал, что завтра или на следующей неделе им без предупреждения устроят контрольную. И бедняжка Элоиза трудится, как пчелка, хотя ее вовсе не колышут ни эта Клотильда,[3] которой устроили такой культ (хотя на самом деле «она была просто куль с мукой, сидела в своем Туре безвылазно!» — Дедулина шуточка), ни Хлодвиг ее несчастный со всеми его подвигами (Хлодвиг-подвиг — стишок получается!), ни тем более президент (вспомнить бы еще, какой и когда!), умудрившийся наплевать на всех встречных-поперечных, а ему еще приписывают это в заслугу… «Нет, правда, в голове туман сплошной», — думает бедняжка Элоиза, которая обожает Дедулю, хотя не всегда радуется его высказываниям.

А Дедуля тем временем продолжает сыпать шутками-прибаутками и ловко отвлекает от Элоизы внимание — до тех пор, пока папа не говорит:

— Стоп. Стоп, отец!

А Бабуля уксусным голосом (а какой у нее может быть голос, если она уксус этот самый прямо литрами пьет?) подпевает:

— Андре прав, Андре совершенно прав…

— Вы оба мне осточертели, — ворчит Дедуля и идет злиться в сад, где под старой липой у него место для отдыха. Интересно, он что, нарочно добывал сведения из исторического альманаха? Уж очень выразительно подмигивает внучке перед тем, как выйти за дверь…

Но правда — откуда взялись насекомые? Ведь пауков в нынешнем году и впрямь полно. Особенно в сортирах, ах, пардон, кабинетах отдохновения (так их, что ли, называют, ничего себе отдохновение, если коленками упираешься в дверь, и еще там жуткие сквозняки или пекло — смотря по времени года). Заметив «этих зверей», что мама, что Камилла — тут они настроены на одну волну — сразу с визгом хватаются за щетки, пусть даже завидят где-нибудь всего одну-единственную паучью лапку.