Маленькие Смерти (СИ)

А потом я понимаю, кто именно этот загадочный, задержавшийся, мародерствующий он. Наверное, стоило догадаться. Мильтон с ноги открывает дверь, едва не зашибив папу и Морриган. Он удерживает за горло отца Стефано, приставив автомат к его голове. Дядя Мильтон в форме неизвестной мне армии, и я его таким раньше никогда не видел. Я имею в виду, я знаю, что Мильтон — солдат, и что Мильтон — чокнувшийся, и все это уживается в моей голове как-то совершенно отдельно. Но сейчас передо мной чокнувшийся солдат.

— Зачистка школы завершена, братик. Мы с парнями отлично поработали. Остался один католик, но он без оружия и без ансамбля. Мы оставляем свидетелей?

Глаза у Мильтона совершенно шалые, но при этом такие яркие и живые, совершенно непередаваемо красивые. Пьяные, но не от алкоголя, а от крови. И тогда я замечаю, что дядя весь в брызгах крови. Меня начинается подташнивать, и я рявкаю вдруг, сам от себя не ожидая, приказным тоном:

— Нет. Этот человек помогал мне. Отпусти его.

И Мильтон отпускает отца Стефано, улыбается мне, вдруг будто бы протрезвев.

— Привет, племяш.

А потом проводит пальцами по пятнам крови на щеках, превращая их в полосы, которые в фильмах рисуют для маскировки.

— Операция по спасению тебя завершена.

Я сглатываю комок внутри думая, что же я увижу, когда выйду из кабинета. Отец вздыхает, потом говорит:

— Отлично. Тогда пусть святой отец расскажет Морин, что мы здесь были.

— Пусть старушка замоет кровь, к примеру, — смеется Мильтон.

— И не забудет поить внука горячим чаем, — добавляет Мэнди. — Обязательно с сахаром.

— А если захочет увидеть дочь, то пусть свяжется со мной. Нам пора, сынок. Мильтон, я перепоручаю Морриган тебе, отправь ее под охрану, хорошо?

— Конечно, братишка.

Отец подталкивает Морриган к Мильтону, и напоследок она шипит папе:

— Что ты такое?

— Мне нужно сказать что-то пафосное, а я немного устал, поэтому давай отложим ответ до лучших времен?

Папа кладет руку мне на плечо, чуть сжимает. Я поднимаюсь, ноги слушаются меня довольно условно. Мы выходим из кабинета, и вместо суровых ребят Морриган, там стоят теперь люди в той же форме, что и Мильтон. Они держатся как военные, настоящие, вышколенные. У папы что маленькая личная армия? Я замечаю в конце коридора пятно крови, и кривлюсь. Нет, крови и трупов я не боюсь, иногда я работаю с такими вещами. Но и никакой приязни они у меня не вызывают тоже.

— Папа, а почему здесь нет полиции? Неужели никто не слышал выстрелов? — спрашиваю я.

— Никто. И сейчас не слышит. Знаешь, как бывает, когда в мире мертвых не можешь видеть живых?

— Да.

— При должной сноровке с помощью темноты можно скрывать и что-нибудь в мире живых.

Мы спускаемся по лестнице, и я поскальзываюсь на луже вязкой крови. Возможно, человека из которого это вытекло, убил мой любимый дядя. Мэнди ловит меня, говорит:

— Осторожнее, Фрэнки. Надеюсь, ты не разобьешь себе голову после того, как мы приложили столько усилий, чтобы спасти тебя.

— И захватить Морриган, сынок. Это не менее важная задача, надеюсь ты простишь меня за такую обидную прямолинейность.

Но я отчего-то знаю, что самая важная задача для них была именно спасти меня.

В машине, когда папа садится за руль, а мы с Мэнди на заднее сиденье, еще минуту я держусь, а потом вдруг утыкаюсь головой в тощие, острые коленки Мэнди и говорю:

— Я не понимаю, что происходит. Ничего не понимаю. Мама, папа, я совсем ничего не понимаю.

И даже не думая о том, что говорю, я называю Мэнди своей матерью.

— Тогда послушай меня, милый. И я тебе все объясню. Дело в том, что впервые я и Мэнди начали попадать в мир мертвых, когда нам было по девять. После того, как мы едва не умерли от пневмонии. Была зима, и мы простыли. Сначала Морган думал, что ничего нам не сделается, но вскоре мы едва могли ходить от температуры и слабости. Мильтона и Итэна к нам не пускали, мы лежали вдвоем, едва в сознании. Было жарко и горячо, а потом вдруг стало холодно и сыро, как в могиле. И мы очнулись в мире мертвых. Я не знаю, сколько мы там пробыли. Я и Мэнди, мы бродили в абсолютной темноте, пока не встретили девочку с забинтованным лицом. Она сказала, что нам нужно убраться оттуда, пока не вернулся он. Кто такой этот он — мы не знали. Девочка выкинула нас из мира мертвых, и мы очнулись. А могли бы, наверное, не очнуться уже никогда-никогда.

Девочка с забинтованным лицом? Та самая, которую я видел?

— Кто она?

— Мы не знаем. Больше мы ее не видели, — говорит Мэнди. — С тех пор, как мы чуточку умерли, сны перестали быть просто снами. Мы гуляли в мире мертвых, быстро научились делать кое-какие фокусы и прятаться от призраков. Короче, мы стали медиумами, как ты. Мильтон и Итэн нам не верили, потому что они придурки. И вот в один прекрасный день, мы смогли утащить их с собой, показать им все.

— Не скажу, что наши братья остались в восторге, — добавляет папа.

— А то, что вы делали…

Папа некоторое время молчит, а Мэнди сначала гладит меня по голове и только потом говорит:

— Ты про себя или про пафос и таинственность в школе для маленьких католиков?

Я чувствую, как щеки у меня горят и говорю слишком быстро: