Маленькие тайны

Телефон-то сам мне был не особо дорог, но вот симка - да. Ради нее я хоть сейчас готова в воду прыгнуть и проплыть эту реку от одного берега до другого. Ведь больше как через телефон со многими друзьями я не могу связаться.

- Значит, я правильно сделал что его забрал. Буду знать.

- Эй-эй! - возмутилась такой наглости. - Еще одна такая выходка, и я...

- И ты? - заинтересованно прервал он, придвигаясь ближе. А я, за недоступностью других вариантов, повернулась и отвесила смачный щелбан. Брат научил как правильно держать пальцы чтобы было ну очень больно, а синяка не оставалось. Вот, вспомнилось что-то.

- Что-то вроде, - прокомментировала выходку. Такое точно должно отбить у него все желание шутить.

- Жестоко! - Васильев хватался за лоб так, будто бы он у него собирался отваливаться. Рассмешило.

- Заслужил, вор несчастный. - И мы замолчали, рассматривая друг друга. Не знаю, о чем он думал, но я размышляя насчет причины некоторых его поступков. И наконец проговорила: - Скажи, Илья, зачем тебе я сдалась, а? Ну серьезно, хватит развлекаться за мой счет. Это раздражает. Хочешь знать что я делаю когда раздражена?

- Не надо! - он вскинул руки, признавая поражения. Проникся щелбаном? - Я догадываюсь... если правильно понимаю твой характер.

- Мой характер понимаешь? Пф-ф-ф... - зафыркала, беззвучно смеясь. Васильев заявляет что знает мой характер! Что может быть смешнее?

Только с чего нотка грусти и жалости?

Вечер и так называемая дювальская р-романтика на развалинах. Со мной продолжает твориться что-то странное и мне не свойственное.

Илья напротив был спокоен и серьезен.

- Да. Но я не буду говорить про свои наблюдения, ты снова меня ударишь. - Правильное решение. - Насчет твоего вопроса... ты правда хочешь знать ответ? Ты его не понимаешь? - Даже под покрывалом сумерек, почти перешедших в ночь, заметила внимательность взгляда. - А, хотя да, не понимаешь.

И у него жалость?

Вскочила, полная вскипевшей злости неизвестно на что.

- Да я!..

- Ты злишься? - Он ведь искренно удивился. Подумала. Еще раз. Села обратно, обхватив коленки руками.

С чего вдруг вспышка? А-а-а, опять копание в себе, не хочу, не хочу!

- Знать - желаю. - Тихо буркнула. - Не люблю когда не ясно.

Вернее, не люблю когда самой приходится искать ответ. Он ведь может мне его дать, так чего мучить?

- А я не смогу объяснить это словами.

- Тогда зачем вопросы задаешь? - снова вспыхнула. Поняла, что вообще-то я первая начала задавать вопросы, а не он. Исправилась: - В смысле, вопросами на вопрос отвечаешь, раз не можешь.

- Потому что я знаю как объяснить по-другому.

"Так объясняй!" - осталось невысказанным. Снова шок, и если кто узнает от чего - засмеют ведь! Я - и замерла от обычного объятия. Замерла, а не стала вырываться сразу же. Замерла, потому что... так тепло было. Уютно, хоть поза была далека от удобства - коленка скребется о бетон, вторая упирается в чужую ногу, руки прижаты по швам, нос дышать не может, уткнутый в ворот куртки Васильева. Что еще больше пугало - внутри росло робкое, неуверенное знание что все это мне нравится. Особенно... тепло, казалось, проникающее через наши куртки самую глубину.

Но все рано или поздно заканчивается. Цепенела я недолго.

- Можно вопрос? - очень ядовитый голос, сама удивилась. - Не мог бы ты держать руки подальше от меня? Я ненавижу когда ко мне прикасаются чужие люди. Понятно говорю?

Хватка ослабла и я смогла отстраниться... насколько позволяли руки Ильи.

- Колючка, - тихое замечание, в котором проскальзывают смешинки.

Бум. Бу-у-ум. Бум-бум. Вот как отозвалось сердце, а я заслушалась его голосом.

- Именно, - хрипло признала, сглатывая и замирая как кролик.

Кролик. Вот это слово помогло теперь уже окончательно стать человеком. Я больше не слабая. И никаким кроликом даже под дулом пистолета становиться не буду.

Одна из рук с талии переместилась на лицо, заставляя гореть кожу под горячей ладонью. И план почти сорвался.

- Я уже не могу по-другому. - Сердце творило совсем небывалые вещи, в ноги прокралась предательская дрожь, как и в руки, осторожно залезающие в открытый карман куртки, пока Васильев разглядывает мое лицо и все дальше отодвигает капюшон.

Все произошло быстро. Когда пальцы коснулись прохлады металлического корпуса, рванулась назад, сжимая пальцы и вытаскивая телефон. Мимолетный взгляд чтобы удостовериться - достало нужное, птицей влететь на причал, и уже оттуда прокричать:

- Адьес, Васильев!

Боялась. Снова. Чего? Всего.

- Откуда...

Подняла руку. Не хочу слушать, надоело.

- Не смей меня больше преследовать. На неприятности напорешься такие, что тебе и не снилось.

Все, а теперь домой. Как можно скорее.

Хочу чтобы этот сумасшедший день закончился уже.

***