Маленькие тайны

Сорок минут тряской езды в старичке-тролейбусе - и я почти дома. Между прочим, котей, ты знаешь что мы живем в новостройке? Лет шесть назад на границе города и бескрайних полей построили новый спальный район, нареченный Красной радугой. Не знаю, что курили создатели, но, сколько не прохожу мимо домов, ничего похожего на красное и тем более радужное - не нахожу. Район у нас с тобой странный - вот как можно описать его одним словом. Может быть, даже красивый, своеобразно так. Высокие зеленые девятиэтажки расположены по четыре штуки, кучками такими, образуя небольшие пятачки дворов с парками. И все же что курили архитекторы? Зелени у нас слишком много, порой кажется что я в густом лесу живу, в котором чудом пока что не заблудилась. И эти многоэтажки гигантскими деревьями представляются, особенно когда на них неожиданно натыкаешься. Кстати, я тебе не рассказала по странную штуку на верхушке каждой? Длинная, вытянутая арматура, смахивающая на усик. Теряюсь в догадках, зачем она...

Но несмотря на это почти все квартиры распроданы падким на экзотику и желающим прикупить жилье по дешевке. Хоть блуждать не так скучно, особенно по вечерам и ночам: тоскливые называния потерявшихся там, тихие шорохи и шаги тут... р-романтика. Но я привыкла и даже получаю какое-то извращенное удовольствие. Кстати, Себа, а ведь у нас кроме всего еще и старое кладбище недалеко. Как раз если повернуть в противоположную многоэтажкам сторону - к нему и подойдешь. Особенно весело заблудившимся, когда местные сатанисты устраивают очередные заседания со свечами и громкими песнопениями. А между прочим довольно безобидные люди. Творческие. Никого не режут, не насилуют, только молятся своему сатане, прося его то придти, то покарать, то одарить. Порой заслушаться можно. И ведь еще ни разу не повторились! Кто их боится, кто игнорирует, но есть и борцы, вызывающие порой полицию. Но пока никто не переплюнул местного батюшку. Дородный мужчина с черной бородой по грудь и суровым взглядом называет себя не иначе как экзорцистом и упорно читает молитвы с утра пораньше, размахивая кадилом, и осеняет себя с местностью размашистыми крестами. Как раз когда иду на первую пару его могучий бас слышу. Еще год - и молитвы наизусть заучу.

В общем, живем мы в этом странном месте уже два года. А тот, прошлый наш дом - квартирка родителей, она рядом с главной площадью, и поэтому досталась маме и папе. Им же нужно быть рядом с центром... когда они вспоминают про родину, конечно. Вот скажи, толстяк, а ты помнишь их лица? Навряд ли, не коси многозначительно взглядом. Если бы не во-он та фотка на столе, я бы их тоже уже забыла. Ведь с тринадцати вижу этих звезд только по большим праздникам - а это разве что новый год, и то частенько тридцать первого не появляются. Про восьмое марта и день рождения я даже не заикаюсь. Максимум что могу получить - это открытку и какую-нибудь игрушку в бандероли.

Но все равно люблю их. И скучаю. Хорошо что у меня есть ты, да? Все, все, больше не буду трясти, можешь не притворяться мертвым. Эй! Ну-ка, пора есть! О, как сразу оживился. А еще говорят что кошаки не понимают человеческой речи...

Но что-то я здорово отвлеклась от событий того вечера. Вот скажи, почему я становлюсь такой болтливой с тобой? Молчишь? Правильно, молчи. Если ты, мой любимец, вдруг заговоришь - это будет уже диагноз.

Уверенно пробравшись через лесной массив к своему родному дому, поднялась на лифте до своей холостяцкой квартирки и ввалилась внутрь, на ходу стягивая жаркую кофту. Кстати, Себ, а ты знаешь что и внутри домики сплошь зеленые? Ах да, ты же выбегал на лестничный пролет... Сняла бы я кофту раньше, если бы не забыла с утра переодеть свою ночнушку - тогда это была широкая и длинная майка с красноречивой надписью: "Fuck people". Боюсь, в универе меня бы не поняли. Стащила разношенные кроссовки, еще зимой отнятые у двоюродного брата, и почти бегом направилась в душ. Хотелось поскорее смыть липкий пот и отправиться гулять, уже самой собой, чтоб восстановить душевное равновесие. Ровно пять минут, за которые я нисколько не успокоилась, продолжая прокручивать случившееся, и я на кухне. Тебя, гада обжористого кормила, между прочим! А потом - в комнату, к шкафу. Высушенные короткие волосы только расчесала, закинув подальше резинку. Черные плотные штаны, все в нашивках и с разнокалиберными цепочками, прицепленными к поясу. Майка с надписью, по доброму желающей всем спуститься в ад - как раз соответствовала настроению, - поверх теплая кенгурушка с глубоким капюшоном. На выходе - любимые черные берцы до середины икры, украшенные шипами на многочисленных обнимающих ногу застежках-липучках. Захлопнула дверь, помахала соседскому дверному глазку, у которого вечно торчит жутко вредная бабка божий одуван, и понеслась по лестнице, топая и звеня как стадо слонов в посудной лавке. И если бы кто додумался выглянуть за дверь, то увидел только непонятого пола существо, с закрытой капюшоном верхней половиной лица, жутких - по меркам остальных, не моим - штанах и высоких ботинках.