Маленькие труженики пустыни

Весь день метались муравьи и поздно вечером ствол дерева все еще был покрыт ими. На следующий день еще жарче грело солнце, муравьи все так же метались и, казалось, нет конца их непонятному беспокойству. В двенадцать часов дня, утомив глаза, истощив все запасы терпения, оставив бинокль и походный стульчик возле поваленного дерева, я побрел в лес. Через четыре часа возвратился и был поражен происшедшим на поваленном дереве. Там все еще продолжалось безумство крошечных созданий, а чуть ниже, на широком выступе куска коры, чернела большая, в несколько тысяч, кучка крошечных бездыханных тел. Сюда со всех концов широкой светлой площадки древесины, с этой арены пляски смерти, текли нескончаемой процессией похоронщики с трупами собратьев.

С муравьями происходило что-то совершенно непонятное. Вот неожиданно один из тетрамориусов остановился на месте. Возле него тотчас собралась толпа. Наперебой они гладили его усиками, ощупывали со всех сторон, трогали челюстями. Усики муравья поникли, постепенно медленно и плотно сложились вместе ножки, голова пригнулась к груди, подвернулось кпереди брюшко, стройное продолговатое тельце скрючилось в плотное колечко. Еще не прекратилось подергивание скрюченного тельца, как из окружавшей толпы один, примерившись, ухватил погибающего за челюсти. В носильщиках же не было недостатка, они толкались, мешали друг другу, каждый желал принять участие в похоронах, тянул умершего в свою сторону. Но вот, наконец, все разбрелись и тот, первый, решительно поволок безжизненное тельце на свалку.

Мгновенная гибель муравья, произошедшая всего за какие-нибудь две-три минуты, была непонятна и загадочна: насекомым неприсуща быстрая смерть, обычно жизнь постепенно оставляет их тело. Все дальнейшее оказалось однообразным. Из толпы мечущихся муравьев смерть без устали вырывала избранников и все участники безумной пляски, будто обуреваемые непреодолимой жаждой поисков очередной жертвы, подскакивали друг к другу, отвешивали легкие тумаки челюстями, как бы спрашивая: «Кто следующий?»

Иногда кто-либо, ошибочно заподозрив начало агонии своего собрата, хватал его, но тот вырывался и мчался дальше, показывая всем своим видом бодрость духа. Иногда же прозорливость не обманывала похоронщиков и схваченный за челюсти поникал, а вокруг него собиралась толпа любопытствующих.

Наступил вечер. Зашло за горы солнце. Затих ветер, и лес погрузился в ночную дремоту. Угомонились скворцы, замолкли соловьи, запели сплюшки, закричали лягушки. Белый комель поваленного дерева опустел. Муравьи опустились в свое подземелье, оставив снаружи черную горку трупов, — свидетельство загадочного события. Пора идти домой и мне — невольному свидетелю одной из многочисленных тайн муравьиной жизни, разгадать которую я пока не в силах.

Какова все же причина подобной повальной гибели муравьев? Большую плодовитость муравья тетрамориуса сдерживает грибковая болезнь. А когда ее нет, муравьи устраивают взаимные истребления. Иногда же их дополняет периодическое самоуничтожение, механизм которого загадочен.

Каков он, этот механизм, на наш взгляд? Необычное состояние возбуждения муравьев представляет собой не что иное, как резко выраженный стресс. Это состояние, с одной стороны, своеобразный экзамен на выносливость, с другой — способ регуляции численности членов большой семьи. Если это предположение верно, то сам факт муравьиного стресса представляет собой исключительный интерес.

Муравьиное общество очень древнее. Судя по палеонтологическим данным, уже 25 миллионов лет назад муравьи были общественными насекомыми. В обществе муравьев много чисто внешних аналогий с обществом человека. А некоторые закономерности заставляют даже задуматься. Весьма вероятно, что инстинктивно используемый муравьями стресс как мера регуляции их численности может сыграть ту же роль в человеческом обществе. Впрочем, это должны решить социологи.

Долина тетрамориусов

Наспех выбранное место стоянки в горах Анархая оказалось неудачным. Голые склоны, вытоптанные овцами, обглоданные кустики пустынной вишни, колючки, мелкий щебень, острые камни да сухая опаленная зноем земля.